— Где вам удобнее? Садитесь рядом с Вероникой.
Проследил её взгляд и чуть не обронил ноутбук. Никушка! Господи! Живая, милая, любимая, контрактная моя жёнушка. Пробежался взглядом по рядам — незнакомы все лица. Нет сестрички Доминички. Да и помнится, не в общеобразовательной школе они учились в нашей реальности, а в специализированном лицее. Ну, что ж, нюансы параллельного мира — будем привыкать, будем осваиваться.
Вероника на меня ноль внимания. Не стал предметом любопытства и навороченный ноутбук. Прикрывшись им от преподавателя, взялся за весьма рискованный для урока эксперимент — совращение Данаи шоколадом. Проклятая фольга! Громоподобный треск её плохо гармонировал с привычным гулом учебного процесса. В тот момент, когда лакомство лишилось обёртки, хмурый взгляд преподавателя возвестил, что до поборника школьной нравственности я, пожалуй, ещё не дозрел. К довершению, Вероника отказалась от угощения, слегка качнув головой. Но наградила любопытным взглядом. Потом ещё одним. Потом ещё.
Доминику с Вероникой трудно различить, но можно, присмотревшись. Первая чуть ироничнее, вторая — романтичнее. Первая увлекалась прозой, вторая стихами. Что, солнышко из параллельного мира, влечёт тебя? Пока размышлял, урок закончился. Можно стало говорить.
— Не любите шоколад?
— Не люблю угощений от незнакомых людей.
— Так в чём дело? Алексей Гладышев собственной персоной. А вы — Вероника?
— А я Вероника.
А где же Доминика, хотел спросить, но не успел. Какой-то нахал вырос перед нами.
— Этой сучке не шоколад, а вафлю надо.
В следующее мгновение возник тот самый момент, когда бытиё, по мнению Билли, опережает сознание. Цапнул парня за волосы, ткнул носом в стол и пихнул прочь. Он протаранил задом стеклянную дверцу шкафа и затих там с окровавленным лицом и бесконечно удивлённым взглядом. Впрочем, до начала урока он успел извлечь свою задницу из пробоины и даже унести её из кабинета. Девчонки, весьма сообразительные в таких делах, убрали осколки стекла и прикрыли искалеченный шкаф планшетами.
Урок прошёл в напряжённом перешёптывании и переглядывании.
На перемене класс перебрался в другой кабинет, ну, а ко мне подошли четверо. Нет, к нам подошли, так как ни на шаг не отходил от Вероники, пытаясь втереться в доверие, хотя она стала ещё более замкнутой после инцидента.
— Слышь, чувак, сам придёшь на толковище, или мы за тобой побегаем?
Видимо, не дотягивал мой внешний вид до преподавательской неприкосновенности.
— Сам приду. А куда?
— К трансформаторной будке за стадионом. Вот она знает.
Парламентёры удалились. Я к Веронике:
— Покажешь?
— Вас изобьют.
— Ну, это вряд ли. Скорее наоборот, но не хотелось бы. Впрочем, зовут на толковище — есть надежда договориться. И надежда решить твои проблемы.
— Мои проблемы оставьте мне.
— На это не надейся. Всевышний создал из ребра не женщину, а проблему для мужчины и обязал её решать.
— Вам для чего?
— У меня нюх на прекрасных девушек.
— И многих вы обнюхали?
Лукавинка заискрилась в печальных глазах. Что гнетёт, душа моя? Где сестрица единоутробная, Доминика? Неужто…? Не хочется думать о плохом, не время спрашивать — слишком слабенькие искорки в бездонной печали карих глаз.
Женщина — не только украшение любой кампании, но её совесть и порядочность.
Увидев за трансформаторной будкой в гурьбе ребят их одноклассниц, успокоился — толковище будет по правилам. Передал ноутбук Веронике и взял инициативу в свои руки.
— Думаю, возникший конфликт исчерпал себя ещё в кабинете: хамство наказано, и у меня даже не возникает желания потребовать от него извинений — пусть останется делом совести. Если кто-то считает иначе — к вашим услугам. Но прежде позвольте продемонстрировать маленький фокус.
Протиснулся к белокаменной стене трансформаторной будки.
— Билли, помогай.
— Ага, вспомнил. А я смотрю, возомнил себя этаким языческим богом параллельного мира — Футы-Нуты.
— Да, брось. У меня ещё масса вопросов к тебе — обстановка не располагает к диалогу. Ну, я бью?
— Бей.
— А руку не сломаю?
— Сломаешь — вылечу.
— А от позора как спасёшь?
— Бей.
И я ударил:
— Ки-Я!
Рассчитывал выбить силикатный кирпич-полуторник из кладки стены, но он сломался — уголок рассыпался в пыль.
Народ притих.
— А если так по голове, что с ней будет? — стращал и упивался своим триумфом.
— Короче, ребята, — подставил Веронике локоть. — Давайте жить дружно.