— Ну что ты говоришь? И квартира твоя и зарплата. Ведь я же люблю тебя.
— А я-то люблю другого!
Меня как обухом по голове. Опять Жека-инвалид, достал ей-бо.
А Даша продолжала:
— Там на заставе у папы солдат служил — Максим Кравченко. Мы с ним и сейчас переписываемся. Прости меня, Лёша, ладно?
Оптимизатор продолжал действовать — Даша совсем успокоилась, утёрла слёзы кулаком, потянула простынь, прикрыть наготу.
— И что мне делать?
— Не знаю, — Даша всхлипнула, вздохнула тяжко, потянула к себе одежду. — Отвернись.
Я вышел. И ушёл. Не знаю, что делать. Не знаю.
Когда спала жара, на футбольном поле состоялась игра — основной состав против скамейки запасных. За два тайма по тридцать минут закатили нам четыре безответных мяча. Очень хотелось отличиться, да видно день не мой, и оптимизатора не было. Я видел ухмылку главного и недоумённое пожатие плечами второго тренера — смотрели они в мою сторону.
Погодите, господа, ещё не вечер.
Вечером провожали гостей. Расстаёмся теперь до конца чемпионата, если конечно не вылетим на ранней стадии. Дашенька была грустна, а Надежда Павловна встревожена — всё посматривала на нас.
Даша сжала мою ладонь:
— Прости меня, Лёша.
Собрав всю твёрдость духа, заглянул в её глаза:
— Наверное, не вернусь в Россию. Хочу отличиться и получить приглашение в какой-нибудь закордонный клуб.
— Это из-за меня?
— Так или иначе, квартира ваша — можешь вызывать своего Максима в Москву. Ты позволишь? — отстегнул с Дашиной руки оптимизатор.
— Что это?
— Магнитный браслет. Нервы успокаивает.
— Я почувствовала.
— Прощай, Дашенька. Будь счастлива.
— Я буду думать о тебе, Алексей.
И на том спасибо — хотел сказать, но промолчал.
Даша с Надеждой Павловной вошли в автобус, а я подался в жилой корпус. Долго после отбоя не мог уснуть. Ворочался. Сосед по комнате Санёк Анюков зарычал:
— Ты спать думаешь?
— Как же спать, если думаешь?
— А не пошёл бы ты…. на природу.
Так и сделал — цапнул с тумбочки оптимизатор и выбрался из корпуса. Ноги принесли к домику, где ночевали Даша с Надеждой Павловной, где мы чуть было не стали близки. Где услышал горькую правду — у неё есть другой. Сел, спиною привалясь к мачтовой сосне, один-одинёшенек на всём белом свете — не любый даже милой.
Бедняжка — шептала хвоя, — испей смоляного аромата.
Луна дула щёки — в дураках, герой, остался.
Что вы понимаете? Надел оптимизатор.
— Поговори со мною, Билли.
— Хотел без меня все дела сделать?
— Без тебя не получается. Что такое с Дашей?
— Астма. В тяжелейшей, между прочим, форме. Девочка чуть не задохнулась.
— Ты спас её, спасибо, Билли.
— Я её вылечил.
— И ей не надо ложиться в клинику?
— Теперь нет.
— Это хорошо. Плохо то, что она меня совсем не любит.
— Думаешь, этого солдатика сразу полюбила, как увидела? Нет, поухаживал он, побегал за ней. И тебе придётся.
— Нет, Билли, её сердце уже выбрало — третий лишний.
— Лишним должен стать Максим.
— А нужна ли суета? Не проще довериться судьбе?
— Ты хочешь, чтобы родилась Настенька? Хочешь? А впрочем, это темы будущего — впереди у нас чемпионат.
Через две недели мы улетели в ЮАР.
А до того были тренировки, игры — основняк на скамейку. Спуску мы им не давали, так как знали, что не все здесь присутствующие попадут на чемпионат — будет отсев.
Исполнил коронный дриблинг и вкатил пузырь в нижний угол под растянувшегося на газоне Акинфеева. Второй тренер со скамейки подскочил. А импортный брылы отвесил и мне после игры:
— И что ты хотел этим изобразить? Запомни, сынок, футбол — игра коллективная.
Итак, мы в Южно-Африканской республике.
Опущу впечатления перелёта и экзотику страны буров. Первый матч, самый первый матч чемпионата мы играли с хозяевами поля. Жара, рёв трибун, чернокожие парни прыткие такие, загнали наших ребят в штрафную и лупили, лупили по воротам. Казалось, вот-вот…. Но время шло, а табло смотрело на игру двумя нолями. А из гостевой ложи наблюдал за матчем сам господин местный президент. Возле него кубок стоял, который — пресса сообщила — он обещал лично вручить автору первого гола чемпионата.
У нас не было замен после первого тайма. Если тренеры рассчитывали на ничейный результат, то ребята с задачей справлялись. Кого-то менять, значит менять рисунок игры, а может, и поставленные задачи. Мы сидели на скамейке, болели и ни на что не надеялись. Но он хитрым был, наш главный из Голландии. На шестьдесят пятой минуте соскочил с места, забегал вдоль кромки поля, махая руками. Потом бросил взгляд на скамейку запасных. Второй на полусогнутых к нам: