— Не продолжай, уже страшно. Что посоветуешь?
— Сейчас все оптимизаторы настроены на сканирование по принципу: свой — чужой. Их распознают, если даже будут муляжи на руках.
— Муляж на руке, пистолет в кармане — печальный конец Бондиады.
— Вам надо где-то отсидеться, подождать, пока эти кильки с револьверами подрумянятся в шпроты. Нужно время.
— Билли, на эту тему мы уже говорили: не застанут меня здесь, кинуться искать у близких. Какой же это огонь на себя?
Лаская Мирабель после близости, спросил:
— Может быть, ты уедешь на время? Здесь становится небезопасно.
— Тебе что-то угрожает?
— В большей степени тебе: я — человек подготовленный.
— Алёша, скажи правду, что может случиться?
— Сюда спешат недобрые люди с плохими намерениями.
— Им что-то надо от тебя.
— Уже нет.
— Они хотят тебя убить?
— И будут пытаться.
— О, господи, что же нам делать?
Вместо ответа привлёк Мирабель к себе и поцеловал макушку, пристроив голову на плече.
— Мне некуда ехать, — она скребла ноготком родимое пятнышко на моей груди. — Во всём белом свете у меня никого нет кроме тебя.
Конечно, она имела в виду защитников — Костик у неё был.
С переходом на осадное положение мраморных догов с вечера выпускали из дома. Находясь на свободе, они могли беспрепятственно исполнять основную собачью функцию — охранять. В одну из ночей они громко и злобно лаяли сначала возле дома, а потом на взморье в дюнах. Мы с Мирабель не спали, вглядывались в черноту окон, пытаясь понять, что там происходит. Утром собаки заскреблись у дверей, заскулили, требуя привычного завтрака. Мы успокоились, осмотрели дом снаружи, и тогда уже вернулись в круг обычных дневных забот.
После полудня в дверь позвонил проезжий селянин. Неподалёку в дюнах он обнаружил погибшего человека. У незнакомца было разорвано горло, и руки искусаны в кровь. То, что это собачьих зуб дело, не вызывало сомнений. Мирабель перепугалась. А я нашёл в себе силы ощупать покойного и обыскать. Признаков жизни в теле не обнаружил, в карманах — оружия.
— Вы его знаете? — строго спросил селянин, бывший местный полицейский.
Увидев оптимизатор на его запястье, я успокоился.
— В первый раз вижу. Но уверен, что собаки гнали его от дома — случайного прохожего они не тронут.
— Пойдемте, посмотрим.
Пока я укладывал в кровать расстроенную Мирабель, он обошёл усадьбу по периметру и обнаружил под платанами пистолет.
— Ваш?
— Конечно, нет.
— В интересах следствия, я прошу не покидать усадьбы.
— Я арестован?
— Пока нет….
Мирабель плакала, уткнувшись в подушку. Худенькие плечи тряс озноб. Я застегнул на её запястье оптимизатор:
— Поспи, дорогая.
Спустился вниз, разворошил угли камина, бросил сверху два полена. Сел в кресло, взял мобилу.
— Билли, что происходит?
— Твои доги прикончили агента ЦРУ.
— И сам понял. Почему этот латыш меня напрягает? Ещё скажи, что тюрьмы остались, и одна из камер очень по мне скучает.
— Сила привычки. А впрочем, нет, конечно. Именно так теперь будет соблюдаться порядок в обществе — на сознательности его граждан.
Мирабель проспала до утра. Я дежурил в кресле у камина, прислушиваясь к завываниям ветра в трубе и шорохам дождя за окном. Изредка вставал, чтобы подкинуть полено в огонь да подлить пива в бокал. На каждый подозрительный звук чутко реагировал — обходил дом по периметру, вглядываясь из неосвещённых комнат сквозь зарешеченные окна в промозглую тьму ночи. Собак, охранявших наш покой снаружи, было жалко, но в доме они бесполезны.
Эта ночь прошла без происшествий. Мирабель спустилась утром и застала меня кемарившим в кресле у потухшего камина. За дверью скреблись и нетерпеливо повизгивали собаки, требуя завтрака. Хозяйка покормила их, стала готовить для меня. От звона кухонной посуды я и проснулся. Глянул за окно — день занимался ненастным.
— Отдохни, Алёша, — после завтрака предложила Мирабель. Она застелила постель и присела на краешек. Взяла в ладони мой кулак, опёрлась на него щекой.
— Человек в дюнах — твой враг?
— Осталось ещё двое. А потом кончится кошмар, и мы заживём счастливо.
— Ты останешься у меня? — встрепенулась Мирабель.
Я промолчал.
— Нет, конечно, — вздохнула моя любовница и загрустила. Но выглядела она гораздо лучше вчерашнего.
Погладил оптимизатор на её запястье:
— Никогда не снимай, он поможет тебе перемочь невзгоды.
— А ты?