И он представился:
— Стив Маховлич, пилот батискафа.
— А покажите, — попросил я.
Но инициативой вновь завладел Свенсон. Вслед за ним мы обошли судно с юта до бака, осмотрели надстройки и подпалубные помещения. Расквартировались в отведённой каюте.
— Через час пробьют склянки, — объявил капитан, — и состоится праздничный фуршет в честь прибытия.
Он ушёл, я заворчал:
— А нельзя ли без этих прелюдий? И вообще, я хочу осмотреть батискаф.
— Тс-с-с, — жена обняла меня за шею. — Нельзя нарушать законы морского гостеприимства. А у нас с тобой есть целый час.
И припала поцелуем.
Стол, накрытый на двенадцать персон, ломился от яств.
— Билли, это наяву или твои виртуальные грёзы?
— Расслабься, Создатель, иногда можно.
— Животы набьём, а есть ли на посудине гальюн?
— Нашёл о чём печалиться — гарантирую стопроцентную усвояемость.
Приступ зверского аппетита отвлёк от полемики.
— Попробуйте, мадам, — капитан протянул Любе бокал ядовито жёлтого напитка. — Ямайский ром полувековой выдержки из бочки, поднятой с потопленного пиратского корабля.
Я обглодал индейке ножку, хлебнул из кубка английского эля и толкнул соседа локтем:
— Батискаф одноместный?
Стив не успел ответить.
— О-ла-ла! Первый нарушитель, — Свенсон ткнул в меня пальцем. — За столом ни слова о работе.
Что значит быть нарушителем правил морской пирушки, узнал позднее, когда сытые и пьяные застольщики потребовали зрелищ.
— Первый пошёл, — потребовал капитан.
Уяснив, что от меня требуется, вооружился корабельной гитарой. Присел, тронул струны, проверяя настройку. Оглядел присутствующих — что вам спеть, господа? Любушка моя, глаза соловые, смотрит с обожанием. Помнишь, дорогая, хату деда Мороза?
Взял аккорды.
— Я хочу вам рассказать, как я любил когда-то
Правда, это было так давно….
Одно из любимейших произведений Ливерпульских волосатиков. Простенькая песенка про девочку, которую кто-то из них любил когда-то, и помнит до сих пор….
Два матроса дробили степ. Свенсон играл на скрипке. Вечер продолжался….
Солнце нырнуло в океан, бросив на поверхность прощальную дорожку. Так было на Коралловом острове. Я загрустил.
— О чём, милый? — Люба пристроилась рядом, и подбородок на моё плечо.
Я кивнул на быстро темнеющий горизонт:
— Средь моря-океана на острове Буяне у меня есть дочь.
— Настенька нашлась? — ахнула жена.
Покачал головой:
— Её зовут Диана, ей семнадцать лет.
И чтобы скрасить горечь признания, добавил:
— Представляешь, она умеет летать.
Билли влез с поправкой:
— Не летать, а плавать в воздухе. Как ты безграмотен, Создатель.
— Просвети.
— Пока не знаю как, но девочка может нейтрализовать силу гравитации.
Люба, вздохнув:
— Ты познакомишь нас?
— Непременно. Мечтаю собрать родных и дорогих мне людей и обсудить: не могли бы мы вместе жить, трудиться и отдыхать.
Жена озарилась улыбкой:
— Воруешь темы?
Вечером, пока Любочка принимала душ, выговаривал своему виртуальному детищу:
— Почему встреваешь в семейный диалог?
— Прости, не удержался.
— А на счёт способностей Дианы ты всерьёз?
— Не всё успел отсканировать, но уверенно скажу: девочка — чудо природы.
— Слюной не захлебнись.
— Надо обязательно за ней вернуться, помочь адаптироваться в нашем мире, изучить и понять её способности.
Я был горд похвалами Билли, горд за своё потомство. Когда Любушка в одной чалме из полотенца переступила комингс каюты, на лице моём светилось неизгладимое самодовольство. А жена меня не поняла.
— Светишься, котик?
— Иди ко мне, прелесть.
Но Люба не спешила, крутилась перед зеркалом — то втягивая живот, то выпячивая грудь, то изгибая стан.
— Как я тебе?
— Само совершенство.
— И родить смогу? И фигуру не испорчу?
Идея фикс. А что, я не против — давно пора….
Утром выяснилось, что батискаф в воде ни разу не был — только-только собрали, а тут случай подвернулся. Загрузили и сюда.
— Сегодня пробное погружение, — объявил Видгоф. — Нормальный покажет результат — завтра спустимся на дно впадины.
Однако и на пробное погружение конструктор не спешил дать команду — что-то крутили со Стивом, замеряли, настраивали. Мне надоело.
— Пойдём, — позвал жену. — Научу водохождению.
Выпросил у капитана ялик, отошли от борта.
— Главное верить, — поучал Любу. — Скажи "верю" и смело ступай.
— Верю, — сказала Люба, шагнула за борт и, как была в резиновых туфлях, шортах, блузке и шляпке, ухнула в воду.