– Помню тебя еще совсем юным. Это было словно вчера… Ты был на оглашении моего приговора. Тогда твой еще не окрепший скелет из солнечных сплетений только начал обрастать пышным оперением, а сейчас, я вижу, ты даже дослужился до высшего ангельского чина. Похвально! – Древо язвило, открыто высмеивало его рост и в целом систему Светлых владений.
– Остановись, пока не поздно! – предостерег он.
– Среди всех собравшихся на суде ты был единственный, кто сопереживал мне. Уж больно сердобольный, не то что твои братья.
– Не смей даже о них говорить, недостойная!
– Наверное, твой старший брат уже и позабыл обо мне. Зато я хорошо помню, как он, будучи скрепленный брачными узами, истекал слюнями при виде меня.
– Замолчи!
Ангел сорвал с головы ореол и резким взмахом руки превратил его в плеть. Конец хлыста упал на землю, прожигая ее насквозь божественным свечением. Образовавшаяся дыра зашипела и задымилась. Представитель Смирения взметнул свой кнут и рассек стену. Из глубокого пореза водопадом хлынули смешавшиеся вместе кровь и гной.
– АХА-ХА-ХА! – рокотом прокатился озорной женский смех. – Ты хочешь пощекотать меня? Тогда старайся лучше. Я могу ощущать только боль, причиняемую моими детьми.
– Так и говори о ней!
– Куда ты так торопишься, Иан? Позволь избавиться от этого проклятого одиночества хоть ненадолго. Редко у меня выпадает шанс с кем-то поговорить.
– Ты не имеешь права заводить разговор на запретные темы! – возвращая на место нимб, напомнил ей Иандаэль.
– А как ты мне помешаешь? Защекочешь до смерти? К сожалению, смерть для меня несбыточная мечта. Так что дай насладиться хоть маленькими радостями. Может, сам расскажешь своим друзьям, как вы с нами обошлись? Такие справедливые и милостивые боги… Поведай им, например, кто же на самом деле Даэтрен.
Грехи пребывали в полной растерянности, наблюдая за тем, как складывается беседа ангела и говорящего дерева.
– Если ты не прекратишь, мы развернемся и уйдем отсюда, прямо сейчас!
– Слишком правильный ты, Иан! Даже скучно, – обиженно цокнуло дерево. – Чего ты так боишься? Ты же можешь почистить их память в любой момент.
– Ты не поняла? – повышенным тоном произнес ангел.
– Поняла. Уж я и сама предпочту поговорить лучше с ними, чем с тобой. Здравствуйте, мои долгожданные гости! – приветливо воскликнуло древо. – Извините, что сразу не уделила вам должного внимания. Я следила за всеми вашими свершениями в блудных землях. Как же вы эффектно расправились с Душегубами. Вот же было зрелище!
– Кто… вы такая? – озадачился Вестник.
– О Деос, – на выдохе прошептала она его имя. – Известный гуляка и растлитель доверчивых барышень. Мой бессовестный неисправимый сын. Я почуяла тебя сразу, как только ты вышел из города. От тебя за несколько верст несет развратом.
– Сочту за комплимент. – Черт приосанился и гордо вскинул подбородок.
– Ты и так понял, кто я? Зачем задавать мне этот вопрос? Допытывай лучше Иандаэля. Разве вы не заслужили знать правду? Я считаю, что каждый из вас ее заслужил.
– Не тебе это решать, – вновь с угрозой выдавил Иандаэль.
– Что ж… тогда опустим это. – Древо смирилось с его категоричностью и затронуло более важную для себя тему: – Когда мое тело ноет от боли под ногами Деоса, то совсем иное я ощущаю от ног вашего целителя. Америус, будь добр, притронься ко мне.
После этой странной просьбы темный маг оторопел еще больше.
– Не бойся же, милый. Я не кусаюсь и уж точно не заражу тебя. – Древо пустило в ход женские чары, используя приторно-ласковые нотки.
Эльф замешкался, но в итоге подчинился его воле. Он присел на корточки и коснулся пальцами вздутой поверхности.
– Не будь так холоден с женщиной. Погладь же как следует. Проведи ладонью. Приласкай…
Америус судорожно сглотнул и сделал, что требуется.
– Да… да, именно так. Как же хорошо. Успокой мою плоть. Она вся горит.
Показалось, что плоть древа под Америусом зашлась ходуном, отчего некромант подлетел вверх, когда прелюдия зашла слишком далеко.
– Помогите нам, прошу! Только вы знаете, как остановить это нашествие. Еще немного, и все погибнут, – напомнила о причине их визита Неамара.
– Не я наслала на них беду, а они сами, – со злостью заявило древо. – Мои же дети мучили меня тысячелетиями, нося эту скверну. Мне стало неимоверно тяжело. Их безграничная похоть неизлечима. Я ее больше не выношу. Больно. Больно держать на себе.
– Что мы можем сделать? – спросила демонесса.
– Мне нужен кто-то такой же чистый, как это прелестное алчное исчадие.