– Необходимо?! – вознегодовал эльф. – Какой прок от меня сейчас?
– Без тебя успех этого дела равен нулю. Бастион свободы вряд ли выстоит. Так что возьми себя в руки, – призывал его Иандаэль.
Америус осознавал, что поддался истерике и это необходимо немедленно прекратить. Чересчур много чертей полегло только для того, чтобы он здесь находился. Теперь он должен оправдать их жертвы. Сделать все возможное и невозможное, даже если это потребует его повторной смерти. Маг мысленно заставил себя смириться с последствиями своих деяний.
– Так ты действительно почистишь нам память? – спросил у Иандаэля насторожившийся Деос.
– Теперь не знаю, – ответил ангел расстроенно. – Много было сказано лишнего.
– Подожди! – воскликнул черт. – Прежде чем ты это сделаешь, я хочу кое-что узнать! Кто такой Даэтрен? И все-таки кто это дерево? Хоть я и имею смутные представления, но все же.
– Вам это важно, даже несмотря на то что вы потом об этом не вспомните? – искренне удивился представитель Смирения.
Грехи дружно кивнули.
– Что ж… – протянул ангел. – Будь по-вашему. Вы уже и так многое знаете из запрещенного. Я подправлю ваши воспоминания перед своим уходом. Правило на это время только одно: полученными знаниями вы ни с кем не делитесь.
– У нас в этом опыт большой, – хмыкнул информатор.
– Буду считать это согласием, – сказал Иандаэль и затем растерянно проронил: – Не знаю, с чего начать…
– Начни с дерева, – предложил ему Деос.
– Да будет так, – согласился ангел, озирая гнилую рощу. – Говорящее древо было когда-то женщиной. Яркой, божественно красивой, но, как выяснилось позже, с уродливой душой. Очень долго жила она среди нас под ликом целомудрия. Не было еще тогда грехов. Наш Светлый мир был совершенен, пока первые пороки не стали проявляться в некоторых добродетелях, то есть в нас. Именно эта женщина положила начало возникновению непостоянства и разврата. Она и есть первородный грех Блуда. После того как ее посчитали угрозой для мирового порядка и нравственных норм, Вседержитель вынес ей приговор, после чего ее душа навеки привязалась к только зарождавшемуся Темному миру. Она стала его неразрывной частью, фундаментом.
– А как звучал этот приговор? – взволнованно спросила Неамара.
Ангел произнес:
– Да потеряешь ты свое погибельное тело, ощущая и неся на себе грехи своих детей.
– Выходит, что все владения Блуда – это и есть она? Мы ходим по ней… – размышлял Деос. – Прелюбодействуем, наводим беспорядки, и это все откликается. Мы губим ее своими действиями.
– Не губите, но пытаете. Таково ее наказание, – объяснил Иандаэль.
– Ты подозревал, что она так разоткровенничается? – задал ему вопрос Вестник.
– Нет. Это совсем не входило в мои планы. Но что еще следовало от нее ожидать? Она всегда отличалась непредсказуемостью…
– Что насчет Даэтрена? – вновь спросил Деос, почесывая затылок.
– Может, прибережем это на потом? – предложил ангел.
– Ладно, – согласился черт. – Она еще что-то говорила про твое оперение и то, что ты получил высший ангельский чин. Это как-то связано с твоим нимбом, который по твоему велению превращается во что угодно?
– Какая у тебя завидная память, – посмеялся Иандаэль.
– Мой род деятельности обязывает быть внимательным даже к самым мизерным деталям, – Деос развел руками, считая это очевидным.
– Да, – подтвердил Иандаэль его догадки. – Это напрямую связано с моим редким нимбом. Я шестикрылый серафим. Приближенный Вседержителя. Я получил этот дар за верность своей добродетели, как, впрочем, и Неамара получила свой дар только за противостояние своему греху – Гордыни – и за заслуги, спасшие Темный мир от большой угрозы.
– Я чего-то не знаю? У нашей богини припрятан такой же ореол? – Вестник бросил на воительницу озадаченный взгляд.
Демонесса знала, что Деос уже не отстанет, поэтому достала клинки из набедренных ножен. Золотисто-черный огонь вспыхнул на лезвии и заколыхался, как цвета флага Гордыни.
Черт негромко охнул, а потом, не сводя глаз с завораживающего пламени, спросил:
– Какие еще сюрпризы у вас припасены? Дайте мне хоть подготовиться.
– Больше никаких, – ответила Неамара, заметив, как представитель Блуда раздирает себе шею ногтями.
– Это же…
– …первозданный огонь, – договорила она за Деоса, у которого впервые на ее памяти слова застряли в горле.
После секундного замешательства Вестник вновь заговорил, но уже резво шагая рядом с Неамарой, которая боялась любой, даже самой короткой остановки.
– И почему все чудеса происходят именно с нами? – недоумевал черт, но тут же вспомнил кое о чем. – Пора бы поговорить и о другом чуде тьмы. О нашем эльфе с приветом.