Из вязкого, всеобтекающего тумана выплыл столб. На нем висел человек. Эскорт вплотную подъехал к висельнику. К его груди была прибита доска, а надпись на ней гласила: «Преступник против свободы. Повешен за саботаж и подстрекательство». Раздался вздох облегчения – это радовались охранники. Столица уже недалеко.
Через несколько минут всадники выбрались из несносного марева. Вдали, по всему горизонту раскинулись сероватые стены города. Телохранители весело пришпорили лошадей, они спешили вновь влиться в гигантский муравейник, где у каждого была своя маленькая уютная ячейка.
Принц тоже обрадовался. Крики, хрусты, блики, голоса вдруг исчезли, и появилось какое-то пьянящее ощущение победы. Словно стоишь над обрывом, таким высоким, что бредущие внизу люди кажутся мелкими слепыми насекомыми. Идущие не знают, что за поворотом, а принц видит. Все видит, всех видит.
Проделав столь трудный путь, пережив много нового, наследник теперь стоит перед зеркалом и внимательно рассматривает собственное отражение. Сколько тяжелой, непосильной работы предстоит проделать над собой и над другими! Сколько нужно усилий, чтобы замкнуть вселенную! Сколько придется сыграть игр!
Но ничего, пройдет немного времени и лицо зарумянится, губы нальются горячей кровью, глаза обесцветятся, заматереют, а жилка, предательски выдающая волнение жилка… Наследник ухмыляется, поправляет черный чуб – и ничего не видно.
Принц бросает последний искрометный взгляд в зеркало, разворачивается и идет к постели, берет скрижали и кидает их в стену. Две каменные таблицы разлетаются вдребезги. Ему не нужны какие-то обломки породы с непонятными значками, ибо скрижали теперь написаны в его душе.
Часть Пятая
Начало Начал
Отец наследника, то есть император, как и любой благоразумный монарх, беспокоился о судьбе своей империи. Но, похоже, Первый среди равных зря тревожился. Безумный старец оказался не так уж безумен. Опасные соблазны мальчик всегда будет держать в узде, так как правитель должен быть прежде всего деспотом по отношению к самому себе, а принцу нравится власть. И когда он станет императором, он возлюбит ее всем сердцем и наверняка превзойдет в величии своего отца, превратившись в Первого среди первых. В Единственного.
Империя вне опасности.
ЮПИТЕР НАД ГОРИЗОНТОМ
История Седьмая, неоднозначно светлая, ибо в грядущие темные времена, куда неизбежно скатывается весь мир, нам понадобятся даже самые жалкие осколки света
«У нас еще есть два миниджипа…» – мысль эта вспыхивает случайным огоньком и тут же тухнет. Вместо того чтобы вернуться к ней, я ощупываю взглядом клавиатуру, вмонтированную в стол из камерунского эбена. Цвет столешницы желто-серый, а не черный. Это потому, что вся мебель в Совьетвилле-2 изготовлена из заболони. Эбеновая ядровая древесина очень ценится на мировом рынке, а внешний слой, составляющий более половины ствола, выкидывается за ненадобностью. Подумать только: дерево уничтожают ради сердцевины, ради одной трети, имеющей глубокий черный цвет. Остальное – некрасивое, негламурное, непрестижное – подлежит утилизации. Крайне низкий КПД ради крайне высоких запросов мелкой кучки людей: плантаторов, банкиров, сырьевых магнатов, менеджеров высшего звена, президентов и министров банановых и не только банановых республик и монархий.
У экспериментальных историков требования не столь высоки. Мы не брезгуем наружным слоем, и каждый год, перед слетом юных археологов, дирижабли посылаются на лесоповал, где почти за бесценок, а порой и бесплатно можно взять отбракованный материал. Здесь завелась такая традиция: ребята в свободное время делают на деревообрабатывающих и мебельных 3-D станках табуретки, стулья, некоторые детали для арбалетов, иногда кровати и столы, но чаще всего статуэтки, шахматные фигуры и так далее и тому подобное. Можно было бы, конечно, обойтись и без громоздкой древесины, завезти мебель из твердого пластика. Но так уж случилось, что основатель Совьетвиллов Александр Александрович Тамаш имел хобби: работать с деревом. После него осталось множество произведений искусства, в том числе и трехметровая статуя легендарной королевы туарегов Тин Хинан, подаренная алжирскому Национальному музею искусств. Да, Александр Александрович был замечательным человеком.
Уставившись на клавишу delete, вдруг ловлю себя на мысли, на слове «был». В русском языке только одно прошедшее время. В других языках оно делится на аористы, имперфекты, плюсквамперфекты, то есть на совершенные, несовершенные, давнопрошедшие времена. Но есть ли хоть в одном наречии, хоть в одном диалекте безвозвратное время, обозначающее то, что утрачено навсегда и никогда больше не вернешь?