3 июня 79 года. Господь не услышал моей молитвы. Наверное, я в чем-то провинилась перед ним, если даже в мой День рождения случается такое. Сначала все шло хорошо, насколько это возможно в том страшном горе, которое постигло нас. Маменька с папенькой поздравили меня и подарили чудное колье из розового жемчуга. Дашенька подарила образок с моей святой. Тетя Наташа не пришла к столу, зато пришел доктор и сказал, что она спит после успокоительного, и что ей, кажется, стало лучше. Это был самый лучший подарок для меня! Я ждала дедушку, не желая начинать без него обед. Наконец, он пришел. Подняв бокал с вином, он сказал: "Милая моя Оленька! Я не буду тебе дарить сегодня ни золота, ни самоцветов. Все это я могу преподнести тебе в любой другой день. А сегодня я хотел бы подарить тебе нечто более ценное". С этими словами он достал из кармана маленький изящный флакон из синего стекла, закупоренный серебряной пробкой. Он хотел протянуть его мне, но в этот момент маменька громко вскрикнула, глядя в сторону лестницы. Я обернулась и увидела тетю Наташу. Она медленно спускалась, опираясь на перила, оставляя на них кровавый след. Кровью были пропитаны рукава ее серого платья, она медленно капала с пальцев, падая на ступени. Самое страшное было, что при этом тетя улыбалась. Папенька с доктором кинулись к ней и подхватили ее под руки как раз в тот момент, когда тетя Наташа начала опускаться на лестницу. Глаза ее закатились, и она безвольно повисла на руках папеньки. Петр Антонович бегом вернулся к столу, схватил кувшин с водой и резко плеснул на нее, затем вытащил из кармана флакон с нюхательной солью и поднес его лицу тети Наташи. Она тихо застонала и открыла глаза, ее лицо опять озарилось торжествующей улыбкой. "Я не сумасшедшая!" - прохрипела она. "Нет, конечно", - торопливо ответил Петр Антонович, осматривая ее руки. Он осторожно промыл их водой, отер кровь и в ужасе воскликнул: "Что это? Что вы с собой сделали?" Руки тети Наташи были изрезаны чем-то острым, порезы складывались в странные знаки, похожие на буквы. "Это охранные письмена, я вырезала их, чтобы оградить себя от безумия", - прошептала тетя Наташа. "Но ты не безумна, милая", - ласково сказал папенька. "Боль возвращает разум", - еле слышно проговорила тетя и вновь потеряла сознание. Маменька глухо застонала и закрыла лицо руками, Агаша, прислуживавшая за столом, истово крестилась, Александр с Машенькой тихо плакали. Лишь дедушка смотрел на происходящее с легкой скукой, как будто ждал, когда же все закончится. Папенька с Петром Антоновичем унесли тетю Наташу в ее комнату, Дашенька молча встала и ушла за ними. "Агаша, успокой детей", - раздраженно произнес дедушка, и повернулся ко мне. "А теперь, милая", - сказал он ласковым голосом, - "Я подарю тебе вечную жизнь. Выпей это, и ты станешь бессмертной". Он протянул мне флакон. Я очень удивилась. Раньше мне казалось, что дедушка шутил, говоря о бессмертии. Я взяла флакон и рассматривала его, не зная, что мне с ним делать. Вдруг я почувствовала на себе взгляд маменьки. Она смотрела на меня с ужасом, но в ее глазах была и жалость, и отчаяние. "Что, Вера, тебе тоже хочется?" - с усмешкой спросил дедушка, - "Нет, ты не заслуживаешь. Вечной жизни достойны лишь ангелы". Я посмотрела на дедушку, мне не хотелось огорчать его отказом, и я боялась его ослушаться, но и пить зелье мне было страшно. Казалось, он понял меня. "Ничего, дитя мое", - сказал он, - "Ты можешь выпить это, когда будешь готова. А теперь спрячь его получше, и храни бережно, ведь больше у меня нет". Я убрала флакончик в карман юбки. Маменька вздохнула с облегчением. В этот момент к столу вернулся папенька и сказал: "Уснула". Он налил себе вина, выпил его залпом и посмотрел на меня. "Извини, Оленька, твой праздник испорчен. Хотя какой уж тут праздник…" Так все и закончилось. Сейчас я сижу за своим столом и пишу эти строки. Мой милый Пушок, как всегда, устроился около меня и смотрит на меня преданным взглядом, будто хочет утешить. Доктор сказал утром, что состояние тети Наташи не улучшилось. Она изрезала себе руки охотничьим ножом, который взяла в комнате покойного дяди Андрея. Папенька отобрал у нее этот нож, и теперь доктор и Дашенька по очереди дежурят у кровати больной, чтобы она не повредила себе. Господи, пощади хотя бы ее!
6 июня 79 года. Сегодня от нас уволились повар и посудомойка. Они говорят, что боятся работать в "проклятом доме". Так в Березани прозвали наше поместье. А может, мы действительно прокляты? Тетя Наташа ведет себя тихо, она все время улыбается и молчит. Дашенька теперь молится в ее комнате, и, кажется, тете становится лучше во время молитвы. Господи, услышь нас!
7 июня 79 года. Ушли все слуги, с нами осталась только верная Агаша. Папенька повысил ей жалованье, и теперь Агаша не только присматривает за детьми, но и работает на кухне. Дедушка сегодня спрашивал, приняла ли я зелье. Когда он ушел, в мою комнату тихо вошла маменька. Он присела рядом со мной и долго смотрела на меня глазами, полными слез. "Не пей зелья, Оленька", - тихо сказала она, - "Этим ты убьешь своего брата". Я очень удивилась и спросила, почему она так думает. "Пока ты не выпила зелья, есть хоть какая-то надежда", - непонятно ответила маменька и, поцеловав меня, вышла. Мне кажется, или это правда? По-моему, маменька меня боится. Но что я ей сделала? Я ведь так люблю и ее, и папеньку, и Александра! Никогда я не сделаю ничего, что может причинить им вред! Если маменьке не хочется, я не буду пить зелья. Только вот как сказать об этом дедушке? Я разыскала Дашеньку, она отдыхала в своей комнате. Я спросила у нее, что значили маменькины слова. Дашенька задумалась и тихо сказала: "Не знаю, но если ты выпьешь зелье и действительно получишь бессмертие, то это будет страшный грех". Я спросила, почему, на что она ответила, что жизнь и смерть наша в руках Господа, и отнять у кого-нибудь жизнь - это смертный грех, но и продлевать жизнь вечно - такой же грех. Кажется, я ее понимаю. Скажу дедушке, что выпью зелье потом.
8 июня 79 года. Тетя Наташа опять нашла нож. Ночью около нее дежурил Петр Антонович, он утомился и задремал, а тетя Наташа тихо выбралась из комнаты и прошла в кабинет дяди Андрея. Там она взяла нож и снова изрезала себе руки. От большой потери крови она лишилась чувств, и доктор нашел ее только через несколько часов. Сейчас он обработал ее раны, и уложил в постель. Дашенька осталась в ее комнате, и читает тете библию. Петр Антонович велел спрятать все охотничьи ножи, чтобы больная вновь не повредила себе. Он поит ее своей микстурой, но тетя Наташа все равно какая-то очень странная. Иногда она садится на кровати и, глядя в одну точку, кричит: "Я не поддамся, не поддамся!", потом, обессилев, падает и закрывает глаза. Бедная Дашенька, как она все это выносит?
11 июня 79 года. Сегодня ночью громко завыл Пушок. Я вскочила и увидела, что он смотрит на дверь. Я хотела было выбежать на галерею, чтобы посмотреть, что случилось, но Пушок вцепился зубами в мою рубашку и не пустил меня. Через некоторое время раздался шум и крики. Я разобрала голоса папеньки и Петра Антоновича. Видимо, вой Пушка привлек их внимание, и они вышли посмотреть, что случилось. Утром я узнала, что тетя Наташа снова порезала себя. Этой ночью в ее комнате дежурила Агаша. Утомившись за день, она уснула, и тетя снова выбралась из комнаты, прокралась на кухню, где нашла острый нож для резки мяса. Она изрезала себе все лицо! Папенька сказал маменьке, что, когда они с Петром Антоновичем нашли ее, тетя Наташа стояла у зеркала и вырезала у себя на щеках непонятные знаки. Теперь к ней никого не пускают, Петр Антонович велел закрывать комнату снаружи на замок. Сейчас он с тетей Наташей, а ключ от комнаты у папеньки. Спаси ее, Господи!
16 июня 79 года. Тете Наташе все хуже, раны, которые она нанесла себе кухонным ножом, воспалились, и у нее началась горячка. Петр Антонович говорит, что грязь с ножа попала ей в кровь, и теперь кровь ее заражена. Он сделал тете кровопускание, чтобы зараженная кровь вышла. Но это не помогло, и сейчас она лежит в лихорадке. В бреду она все время повторяет: "Я не боюсь, я не боюсь, я не сойду с ума!" Дашенька не отходит от нее, она промывает раны на ее лице, и молится - больше она ничего не может сделать для своей бедной матери. Я один раз зашла, чтобы проведать тетю, но мне стало дурно: в комнате стоит тяжелый запах, тетя Наташа выглядит ужасно. Ее лицо превратилось в сплошную рану, глаз не видно. На минуту она пришла в себя и закричала: "Дайте мне нож!" Петр Антонович влил ей в рот лекарство, и тетя уснула, а я тихонько вышла из комнаты. Проходя мимо спальни родителей, я услышала, что маменька с папенькой о чем-то горячо спорят. До меня донесся голос папеньки, говорившего: "Вера, но это невозможно! Этого просто не может быть!" На что маменька отвечала: "Сколько еще нужно смертей, чтобы ты поверил?", - и заплакала. Я не понимаю, что происходит. Мне кажется, что маменька и Дашенька знают что-то, о чем я не догадываюсь, но почему-то не хотят мне этого сказать. Они стали сторониться меня, как будто я чем-то больна и могу их заразить. Но ведь это несправедливо! Я ничего плохого не сделала! Один дедушка любит меня по-прежнему. Он часто гуляет со мной в саду, и рассказывает разные интересные истории из своей юности. Я хотела брать с собой Александра, но он не любит говорить с дедушкой. Господи, спаси тетю Наташу!"