Пятый лепесток
Загремел гром.
— Сейчас польет, — сказал Женя.
— До машины успеем добежать, — ответил Альперович, но со вторым раскатом грома ливень обрушился им на головы. Они влетели в первую попавшуюся дверь. Над входом было написано «Хинкальная». Внутри пахло.
— Переждем тут, — сказал Андрей.
— Как ты думаешь, есть тут можно? — спросила Женя.
— Во всяком случае, можно пить, — и Альперович направился к стойке, — у вас грузинское вино есть?
— Конечно, — ответила продавщица, толстая пергидрольная блондинка в белом, похоже еще советских времен, халате.
— А какое?
— «Хванчкара», «Кинзмараули», «Васизубани», «Алазанская долина», — над ее головой возвышалось чучело орла, вероятно — горного, учитывая грузинский колорит.
— А какое лучше? — спросила Женя.
Продавщица посмотрела на нее с изумлением.
— Все хорошие, — ответила она. — Настоящие. Хозяин сам из Грузии возит.
На секунду Андрей представил себе хозяина: почему-то в виде бородатого гиганта, сурового античного бога.
— Тогда бутылку «Долины», — сказал Альперович.
— Есть будете?
— Нет. То есть да. Хлеба, пожалуйста. И пускай столик вытрут.
Молодая, еле волочащая ноги, девушка выплыла из подсобки и лениво пошла вытирать столик. Альперович подумал, что они должны бы быть матерью и дочерью, и толстая апатичная тетка за прилавком — неизбежное будущее этой делано-томной девицы.
— Я не могу жить в этой стране, — сказала Женя, — какая, к чертовой матери, частная собственность, когда даже в частном кафе тот же срач, что и везде? Мы были на майские с Ромкой в Вене — совсем другой разговор.
— Там просто другой климат, — сказал Альперович, разливая вино.
Они встретились случайно, на улице. Женя решила купить себе новые туфли, а Альперович просто решил пройтись, отправив шофера на сервис менять масло. Так они и увидели друг друга в сквере, «словно молодые и бедные», как он пошутил.
— Я живу странной жизнью, — рассказывала Женя, — фактически я проживаю Ромкины деньги. Я не знаю, откуда они берутся и когда кончатся. Ты же знаешь, формально я что-то делаю у него в конторе, отвечаю за рекламу, провожу даже какие-то переговоры… но все это — словно игра, словно понарошку. Теперь вот они с Володей придумали какой-то фонд.
— Я знаю, — быстро сказал Альперович, — если все выгорит, будет очень круто.
— Рома сказал, у Володьки какие-то проблемы сейчас.
— Я знаю, — повоторил Альперович, — он вчера Машу с дочкой в Лондон отправил.
— Надолго?
— Не знаю. Надеется — не больше, чем на месяц, пока все не устоится. А потом они вернутся.
— Лерка тоже в Лондоне, — сказала Женя, — слетать, что ли?
— Они с Машей не знакомы? — спросил Андрей.
— Нет. То есть Лерка была на их свадьбе и улетела через неделю.
— А, вспомнил. Смешная была у Белова свадьба… теперь уже таких не будет. Районный ресторан, стандартный тамада, черные «волги»…
— Наш роман с Ромкой как раз там начался, — вздохнула Женя, — я лепесточек оборвала, чтобы его у Лерки отбить.
Она налила еще вина и задумчиво выпила.
— Впрочем, что там было отбивать? Лерка улетела через неделю, и прямо из аэропорта мы с ним поехали вместе. Типа ужинать в «Пиросмани». Там он мне и подарил это кольцо, — и Женька вытянула руку, на среднем пальце которой блестело кольцо в виде цветка с оборванными лепестками.
— Осталось четыре, — сказал Андрей.
— Он не знал, что я один уже оторвала, — грустно улыбнулась Женя.
Альперович разлил остатки вина по бокалам. Ветлицкая в телевизоре запела «Посмотри в глаза, я хочу сказать…»
— Не похоже оно на настоящее, — сказал он.
— А ты сомневался?
— Ни на минуту, — и он махнул рукой продавщице, — еще одну, пожалуйста.
Женя чуть пригубила свой бокал и снова посмотрела за окно, где стояла сплошная стена дождя. Сверкнула молния, почти сразу раздался гром.
— Когда Ромка спит, — сказала она, — у него веки не закрываются. Словно он смотрит на меня. Как сыч или там филин. Представляешь? Страшное зрелище.
Альперович поежился.
— Стоглазый Роман. Тысяча глаз коммерсанта Григорьева, — он глянул на Женю.
Она вертела в руках полупустой бокал и подпевала «и больше не звони, и меня не зови, я забуду про все, что ты говорил, я верну тебе все, что ты подарил».
— Ты счастлива? — спросил Альперович и тут же, словно смутившись, добавил: — То есть я хотел сказать, ты довольна, что тогда оторвала свой лепесток?
Женя покачала головой.
— Конечно, довольна. Новый «сааб», уикэнд в Париже, соболья шуба, дача на Рублевке… кто будет недоволен? Жалко только, детей нет. А я бы уже завела себе мальчика. Или девочку.
— Ну, так за чем дело стало? — спросил Альперович
— Ромка не хочет, — пожала плечами Женя, — но это даже неважно. Я ведь всем довольна. Но если бы на то была моя воля, я бы все это отменила и сделала как-нибудь по-иному.
— Ты знаешь как? — спросил Андрей.
— Просто отменила бы. — Женя помолчала и потом продолжила, — Ты знаешь, я была влюблена в тебя в школе? В десятом классе.
— Нет, — ответил Альперович.
— Я знаю, что ты не знаешь. Ты меня не замечал. Но я часто думала потом, а что было бы, если бы я тебя все-таки соблазнила? Если бы у нас был с тобой роман и мы, скажем, поженились бы на втором курсе?
Она посмотрела на него, словно ожидая ответа, и, не дождавшись, сказала:
— Это был бы пиздец, я думаю.
Оба они рассмеялись, Женя нарочито развязно, Альперович — немного принужденно. Пальцы его отбивали привычную чечетку по тусклой поверхности стола.