— Работал на кухнях, пока пытался понять, чем хочу заниматься. Единственное место, где мне было действительно комфортно. Дедушка с детства воспитывал меня на кухне. Так что в итоге я решил поступить в CIA (CIA чаще означает ЦРУ).
— Центральное…
Его губы дрогнули в улыбке.
— Кулинарный институт Америки.
— Ах, это был мой второй вариант, — кивнула я.
— Получил диплом по кулинарному искусству, и вот, ищу работу.
— Ты гонишься за луной, — пробормотала я, скорее себе, чем ему, думая о своей карьере — четыре года в университете, изучая историю искусств, потом семь лет медленного восхождения по карьерной лестнице в издательстве Strauss & Adder.
— За луной?
Я смутилась.
— Так говорит моя тётя. Это одно из её жизненных правил. Знаешь, такие основные заповеди: держи паспорт в порядке, красное вино — к мясу, белое — ко всему остальному…
Я загибала пальцы.
— Найди работу, которая приносит удовольствие, влюбись и гонись за луной.
Он ухмыльнулся, делая глоток бурбона.
— Звучит как хороший совет.
— Возможно. Так, тебе сколько? — я пристально посмотрела на него. — Двадцать пять?
— Двадцать шесть.
— Чёрт. Я чувствую себя старой.
— Ты не можешь быть намного старше меня.
— Двадцать девять, почти тридцать, — мрачно ответила я. — Одна нога уже в могиле. На днях нашла седой волос. Думала, может, обесцветить всю голову.
Он расхохотался.
— Даже не знаю, что буду делать, когда начну седеть — а я именно поседею, не посерею. Мой дед не поседел. Может, побреюсь налысо.
— Думаю, тебе бы пошло немного седины, — задумчиво сказала я.
— Седины, — повторил он, явно наслаждаясь этим словом. — Скажу деду, что ты так сказала.
Он снова пожал плечами.
— Вообще, я не славлюсь постоянством. Когда заявил, что хочу в CIA, мама чуть с ума не сошла. Я ведь был в шаге от диплома по бизнесу. Но я просто не мог представить себя в офисе за столом весь день. Так что теперь я здесь.
Он картинно развёл руками, словно показывая волшебный фокус, но в глазах его сверкало настоящее воодушевление.
— Есть вакансия в одном довольно известном ресторане, и я хочу туда попасть.
— Шеф-поваром…?
Он абсолютно серьёзно ответил:
— Посудомойщиком.
Я чуть не подавилась вином.
— Прости… что? Ты шутишь?
— Как только я попаду внутрь, смогу подняться по ступеням, — сказал он тем же равнодушным тоном и вытащил из бумажного пакета первый овощ. Помидор. Затем взял большой поварской нож из своего набора — лезвие было острым, — и начал нарезать его быстрыми, уверенными движениями. Сталь сверкала в тусклом желтовато-белом свете отвратительной разноцветной люстры, которую моя тётя «спасла» с обочины дороги.
— Ну, — продолжил он, не прекращая работать ножом, — теперь, когда ты знаешь обо мне всё, расскажи о себе.
Я выдохнула.
— Ох… А что обо мне? Родилась в долине Гудзона, потом жила на Лонг-Айленде, а в городе уже половину жизни. Училась в NYU на истории искусств, потом устроилась в издательство, а теперь вот здесь.
— Ты всегда мечтала работать в издательстве?
— Нет, но мне нравится, где я сейчас. — Я сделала ещё один глоток розе, раздумывая, стоит ли рассказывать ему о других частях моей жизни — о поездках за границу, о паспорте, испещрённом штампами так, что позавидовал бы любой заядлый путешественник. Но каждый раз, когда я показывала его кому-то, у людей возникало обо мне определённое представление. Будто я какая-то искательница приключений с бешеным сердцем, когда на самом деле я была просто испуганной девочкой, цеплявшейся за голубую шаль тётки, пока она носила меня по миру.
Я хотела, чтобы он видел меня настоящую — ту, которая больше не покидала город, даже чтобы навестить родителей на Лонг-Айленде, ту, которая ходила на работу, возвращалась домой, пересматривала «Выжившего» по выходным и не могла выкроить пару часов, чтобы сходить на выставку бывшего парня.
Так что я решила ничего не говорить и просто сказала:
— Ну, вот и всё. Историк искусства, ставший книжным публицистом.
Он посмотрел на меня с каким-то скрытым смыслом и поджал губы. На левой стороне нижней губы у него была родинка, и не смотреть на неё было почти невозможно.
— Почему-то мне кажется, что ты себя недооцениваешь.
— Да?
— Это просто ощущение, — сказал он, вытаскивая из пакета ещё один помидор, и снова небрежно пожал плечами. — Я неплохо читаю людей.
— Да?
— Более того, я почти разгадал твой любимый цвет.
— Это…