— Нет! — воскликнул он, поднимая нож. — Не говори. Я сам угадаю.
Меня это развеселило. Я выразительно посмотрела на кончик ножа, пока он не понял, что направил его на меня, и быстро опустил обратно на разделочную доску.
— Так вот как?
— Это моя единственная суперспособность, позволь впечатлить тебя.
— Хорошо, хорошо, — сказала я, уверенная, что он не угадает.
Это, пожалуй, было самое неожиданное во мне. Я наблюдала, как он сдвигает нарезанные помидоры в сторону, затем берёт лук и начинает снимать с него кожуру. Его руки двигались так ловко, что это было завораживающе — можно было смотреть часами.
— Ну? — спросила я. — Какой у меня любимый цвет?
— О, я не собираюсь угадывать прямо сейчас, — хитро сказал он. — Я тебя ещё почти не знаю.
— Да во мне особо и нечего узнавать, — пожала я плечами, глядя, как он режет лук. — Все крутые истории — у моей тёти.
— Вы с тётей близки?
Я отвлеклась от его рук, не сразу уловив вопрос.
— Мм?
Он поднял взгляд. Глаза у него были необыкновенно светло-серые, темнее у зрачков и постепенно светлее к краям. Чтобы разглядеть это, надо было подойти очень близко.
— Вы с тётей близки?
Настоящее время обожгло меня ледяным уколом, словно кто-то плеснул в лицо холодной воды. В его времени она всё ещё жива, где-то в Норвегии вместе со мной, спасается от моржа на пляже. И на мгновение это сделало её реальной. Тёплой, живой. Будто она могла войти в квартиру в любой момент, крепко обнять меня, и я вдохну её запах — сигареты Мальборо, духи Red и слабый аромат лаванды от стирального порошка.
«Моя дорогая Клементина, — сказала бы она. — Какой чудесный сюрприз!»
Я сглотнула ком в горле.
— Думаю… да, мы близки.
Он высыпал нарезанный лук в отдельную миску, посмотрел на меня и нахмурился.
— Опять этот взгляд.
Я моргнула, вырываясь из мыслей, и поспешно сделала лицо абсолютно бесстрастным.
— Какой взгляд?
— Будто попробовала что-то кислое. Ты так же смотрела раньше.
— Не знаю, о чём ты говоришь, — пробормотала я, зарывшись лицом в ладони. — И как же я выгляжу?
Он мягко рассмеялся, отложил нож и наклонился через стойку.
— У тебя хмурятся брови. Можно?
— Эм… ладно?
Он протянул руку и большим пальцем разгладил кожу между моими бровями.
— Вот. Будто ты удивлена, что хочешь заплакать.
Я уставилась на него, чувствуя, как щеки заливает румянец. Резко отклонилась назад.
— Они… они так не делают, — смущённо пробормотала я. — Ты себе напридумывал.
Он снова взялся за нож и начал очищать болгарский перец.
— Что скажешь, Лимон?
Я прищурилась.
— Меня зовут Клементина.
— Кл-л-л-л-лементина.
— Я только что возненавидела тебя.
Он притворно ахнул, уронив нож, и с драматическим жестом прижал руки к груди.
— Лимон, уже? Хотя бы подожди, пока попробуешь мою еду!
— Значит, сегодня меня ждёт изысканный ужин?
Он втянул воздух сквозь зубы.
— Уф, прости. Я не взял с собой фарфор. Только свои лучшие ножи. — Он снова поднял поварской нож. — Это Берта.
Я приподняла бровь.
— Ты даёшь имена своим ножам?
— Всем. — Затем он указал на другие ножи, разложенные на столешнице, и начал представлять их. — Рочестер, Джейн, Софи, Адель…
— Это же просто персонажи из «Джейн Эйр».
— Они принадлежали моему деду, — ответил он так, будто это всё объясняло.
Я посмотрела на нож, который он держал. Теперь, когда он об этом упомянул, я заметила, что рукоять немного потёртая, а блеск лезвия чуть приглушённый. Но было видно, что за ними хорошо ухаживают и что их любят.
— Он был шефом?
— Нет. Но мечтал им стать, — ответил он тихо, и я почувствовала, что тема для него непростая. Был ли его дед ещё жив? Или он унаследовал эти ножи так же, как я эту квартиру?
Хотя его ножи явно не обладали способностью перемещать во времени.
— Ну, — сказала я, допивая вино, — какая жалость, что без фарфора я так и останусь неотёсанной.
Он цокнул языком.
— Некоторые мои друзья сказали бы, что в еде вообще не может быть «культуры», потому что сама идея культурной еды происходит из джентрификации рецептов.
То, как он произнёс эти слова, и та серьёзность, с которой он это сказал, были до невозможности привлекательны. У меня даже что-то сжалось внутри, и я вдруг мельком подумала: если он так хорош со словами, то насколько хорош он в…
— Значит, я культурная? — спросила я, стараясь переключить мысли.
— Ты — это ты. И тебе нравится то, что тебе нравится, — ответил он без тени сарказма. — Ты — это ты, и это прекрасный человек, которым стоит быть.