Он отвлёкся от того, что доставал кошелёк из заднего кармана:
— Что именно?
— Загнобил своего друга с рецептом фахитас, чтобы он открыл фудтрак.
Он задумался, но потом, кажется, вспомнил, потому что на его лице отразилось озарение, а потом — радость.
— Я же правда готовил тебе его фахитас в ту ночь, когда мы впервые встретились, да? Эти намного лучше.
— О, в этом я не сомневаюсь.
— Вау, расскажи мне, что ты на самом деле думаешь о моей стряпне, Лимон.
— Мне кажется, я только что это сделала.
Он изобразил оскорблённый шок, и я уверена, что у него уже была наготове какая-нибудь саркастичная колкость, но в этот момент мы подошли к началу очереди, и я, к счастью, переключилась на заказ — куриный фахитас для меня, говяжий для него, и две бутылки пива.
Пока Мигель и Иса готовили наш заказ, Джеймс остался стоять у фудтрака, и тут, среди этой суеты, он выглядел куда более естественно, чем в безупречной кухне, где носил белоснежный китель и раздавал команды поварам. Здесь его рубашка была небрежно заправлена, волосы немного растрепались и осели под вечерней влажностью, а сам он вальяжно подтрунивал над Мигелем из-за техники работы с ножом.
— Серьёзно, только посмотри на этот нож, — с укоризной протянул Джеймс. — Это же самое тупое, что есть на этой кухне… если не считать тебя.
— У меня, вообще-то, есть чувства, брат, — с фальшивой обидой сказал Мигель.
Иса, даже не глядя, подала очередную фахитас.
— Нет у тебя никаких чувств. Я их ещё давно раздавила.
— С двух сторон? Да пошли вы оба, — огрызнулся Мигель, но ухмыльнулся.
Джеймс рассмеялся — так легко, непринуждённо, по-настоящему. Казалось, он был тут, среди друзей, в своей стихии. Он повернулся ко мне:
— Ты знала, что в США фудтраки технически классифицируются как рестораны? И что, раз так, они могут получить звезду Мишлен?
— Нет, не знала, — призналась я.
Мигель закатил глаза.
— Ты меня этим не убедишь.
— Один раз уже убедил, — ухмыльнулся Джеймс.
— Пф. Ты предлагаешь мне вытащить какого-то снобского ресторанного критика, чтобы он попробовал мою еду и сказал мне то, что я и так знаю? Нет уж, оставь свои звёзды себе, — фыркнул Мигель и снова принялся за готовку.
Джеймс закатил глаза.
Я спросила, потому что сама не до конца понимала:
— А как вообще получают звезду Мишлен?
Он сделал загадочное движение пальцами.
— Тайна. Ну, не совсем, но мы никогда не знаем, когда мишленовский критик заходит к нам. Мы узнаём только после того, как он уходит. Обычно они проверяют раз в восемнадцать месяцев, если ресторан есть в их списке. Но если он может потерять звезду — могут нагрянуть внезапно.
— Звучит как мафия, только про еду, — заговорщически сказала я.
— Ты не так уж и далека от истины. Чтобы получить одну звезду, критику достаточно один раз зайти в ресторан и признать его достойным. Две звезды? Четыре визита. Три звезды? — Он присвистнул. — Самое сложное. Десять визитов. Десять идеальных ужинов за несколько лет. Это практически невозможно, поэтому в мире всего несколько ресторанов с тремя звёздами.
Он выглядел… задумчивым. Пальцы крутили серебряное кольцо на большом пальце.
— Большинство шефов готовы на всё ради трёх звёзд.
— А ты?
— Я повар, — ответил он, но в его глазах появилось что-то закрытое, какое-то напряжение.
Он кивнул в сторону плиты, где Мигель вынимал из миски ломтики говядины и бросал их на сковороду вместе с нарезанным болгарским перцем и луком.
— Мигель и Иса — два самых талантливых человека, которых я знаю. Они делают это легко, но их еда невероятно сложная и продуманная. Видишь стейки? Они мариновались как минимум четыре часа в смеси… в чём именно? Лаймовый сок и…
— Секретный рецепт твоей мамы, — вставила Иса.
Джеймс расхохотался.
— Точно-точно. Все ингредиенты свежие, меню они меняют в зависимости от сезона. Осенью у них есть фахитас с тыквой, он просто… взрыв мозга.
Пока он говорил, я сама не заметила, как втянулась в его энтузиазм. Как в той квартире. Он слишком активно жестикулировал, вычерчивая в воздухе прилагательные, но это выглядело чертовски очаровательно. И другие люди в очереди тоже начали прислушиваться.
Когда он загорался, мы все тянулись к нему, как мотыльки к пламени.
Вот бы он таким был на той встрече. И на кулинарном классе. И везде, где это действительно имело значение.
Это была та его часть, которую я боялась потерять, но на самом деле он просто спрятал её, оставил для друзей, которые не выдадут его тайну.