— Неужели ты можешь верить этой женщине?
— Ты имеешь в виду миссис Воглер? Да, могу, а почему бы и нет? Она такая же свидетельница, как и все остальные. Она знает, что ее приведут к присяге и, стоит ей раз соврать, как ее обвинят в лжесвидетельстве.
— Я говорю не о лжи, а о…
— Преувеличениях. Не беспокойся, Фей, наш окружной прокурор такой же рьяный искатель нужной ему правды, как и я. Так же, кстати, как и ты в данную минуту, если уж на то пошло, Фей, с чего такой внезапный интерес к моей свидетельнице? Боишься, что, когда все узнают настоящего Фрэнка Гриффита, твой отец расстроится и произойдет землетрясение?
— Не говори гадости, Майк. Дело вовсе не в моем отце, и ты прекрасно знаешь это. Меня беспокоит, что ты все больше и больше погружаешься в эту зловонную жижу. Извини, что я повторяюсь, но меня беспокоишь ты и мы с тобой. Я не могу спокойно смотреть, как грязь засасывает тебя все глубже, как ты окружаешь себя отвратительными отбросами.
— Фей, меня ничто не может запачкать. — Майк Барретт едва сдержался. — Но я ценю твою заботу.
— Ну вот, опять этот холодный тон. О, дорогой, пожалуйста, давай перестанем ссориться. Почему наши отношения не могут опять стать такими же, какими они были до того, как эта ужасная книга вошла в нашу жизнь? Майк, я хочу увидеть тебя сегодня вечером. Я знаю, что нам обоим станет лучше после того, как мы побудем вместе.
— Фей, правда не могу. Сейчас надо вкалывать за двоих. Я попытаюсь позвонить тебе вечером. Если сегодня не получится, то завтра точно позвоню.
По дороге в контору он злился на Фей Осборн. Его удивляло, как появление одного предмета, в данном случае это была книга, так ясно высветило разницу в их характерах. До последних событий он прекрасно относился к Фей и считал их дружбу вполне гармоничной. Они придерживались клише: мы созданы друг для друга. Недавно, а точнее, вчера ночью и сегодня утром, его уверенность поколебалась.
Майк Барретт задумался над их с Фей отношениями. Она любила его или, вернее, думала, что любит, но, скорее всего, она никогда не полюбит ни одного мужчину, кроме своего отца. После множества ошибок с другими мужчинами Фей в конце концов остановила свой выбор на Майке Барретте. Она считала, что может подарить ему свою привязанность (даже в минуты самой неистовой страсти это была не любовь, а привязанность), что Барретт лучше других подходит на роль ее мужа. Что касается самого Майка, то он тоже любил ее или думал, что любит. Наверное, потому что его предыдущие романы и увлечения оказывались мимолетными и не приносили удовлетворения, Фей нравилась ему больше, чем другие женщины. Еще ему нравилось то, что олицетворяла собой Фей Осборн: положение в обществе, воспитание, богатство, — тех золотых тельцов, перед которыми он еще совсем недавно преклонялся.
Странно, думал он, книга Джадвея, в которой большинство людей видит только образец эротической литературы, стала для него таким мощным прожектором. С его помощью Майк заглянул себе в душу и в безжалостном свете увидел истину. Что касается Фей, то прожектор этот впервые высветил ее неспособность дарить любовь. Не сумев принять правду, она назвала этот прожектор отвратительным и искажающим. В отношении самого себя Барретт обнаружил, что искал в Фей не любовь, а успех. Прожектор осветил ужасную правду и показал, что цели, к которым он стремился в жизни, были пустыми и, достигнув их, он не обретет никакого утешения в старости. В отличие от Фей он мог взглянуть правде в лицо, но пока еще не был готов действовать так, как требовала эта правда.
Черт бы побрал эти «Семь минут», подумал Майк. Книга и впрямь способна разрушать. По крайней мере, разрушать мир разума. Если человек не имеет лицензии на жизнь во лжи, он не сможет жить в мире и покое. А больше всего сейчас Майку Барретту хотелось мира и покоя.
Только через час напряженной работы ему удалось избавиться от мыслей о любви Фей и отвращении к самому себе.
От работы его оторвал настойчивый звонок Донны, которая соединила его с Лео Кимурой. Отсутствие обычной четкости в речи Кимуры выдавало волнение.
— Хорошие новости, мистер Барретт, очень хорошие. Я нашел его, я выследил Нормана С. Квондта.
— Квондта? — рассеянно повторил Барретт.
Его голова была по-прежнему занята отчетом о судебном процессе, который он только что читал, но спустя секунду он вспомнил. Квондт рассылал по почте крутую порнографию. Он купил права на «Семь минут» у Кристиана Леру, а потом продал их Филу Сэнфорду. Квондт сообщил ценные сведения о характере Джадвея и о том, как тот писал «Семь минут». И вот Квондт найден.