После этого третий шаг. Говард Мур. В каком бы он ни был трауре, Мэгги знала, что он встретится с ней.
И наконец, последний. Необходимо позвонить в Международный аэропорт и заказать билет на вечерний рейс в Чикаго.
Вот так… если вы не верите в чудеса.
Мэгги направилась в спальню, в голове звучал припев:
«Калифорния, я еду… Калифорния, я еду…»
11
Вторник, второе июля, утро. Перед санаторием «Саннисайд» стоит взятый напрокат лимузин, который недавно приехал из Международного аэропорта О'Хара.
В санатории сестры после завтрака выносили посуду из комнат пациентов, а двое уборщиков мыли коридор раствором антисептика. Дверь кабинета главного врача открылась.
Первым из кабинета вышел сенатор Томас Бейнбридж, за ним почтительно следовал радостный мистер Холлидей.
— Нет, нет, нет, сенатор, — вновь повторил Холлидей. — Уверяю вас, вы ничем нам не помешаете. У нас очень неопределенные часы посещений.
— Спасибо, мистер Холлидей. Я ненадолго.
— Это вам спасибо, сенатор Бейнбридж. Я знаю, мисс Макгро… Я должен говорить, миссис Салливан… Я знаю, она будет довольна. Это второй известный посетитель к ней за последних два дня. Вчера из Лос-Анджелеса…
— Я знаю, мистер Холлидей.
Они подошли к комнате отдыха.
— Я должен предупредить вас, сенатор, что она не всегда… общительна. Она может быть в здравом рассудке, но часто такие пациенты, как бы это сказать, немного путаются. Если у нее один из удачных дней, вы понимаете…
— Я прекрасно понимаю, мистер Холлидей.
— Она только что позавтракала, и в такое время вас никто не побеспокоит.
Бейнбридж первым вошел в комнату отдыха и поинтересовался:
— Где она?
— В кресле-каталке, в розовом халате за столиком у окна. К ней приставлена сестра… Мисс Джефферсон! Можно поговорить с вами?
К ним быстро подошла высокая негритянка.
— Я привела ее в порядок, мистер Холлидей.
— Прекрасно, прекрасно. Мисс Джефферсон, я обещал сенатору, что им никто не помешает. Проследите за этим, пожалуйста.
— Хорошо, мистер Холлидей.
— Ну что же, сенатор… — начал главный врач.
— Если вы не возражаете, — прервал его Бейнбридж, — я бы хотел остаться с ней наедине.
— Конечно, конечно, — извинился мистер Холлидей и вышел из комнаты, позвав с собой сестру Джефферсон.
Бейнбридж быстро приблизился к столику. В руках он держал фунтовую коробку конфет. У самого столика сенатор замедлил шаг и обошел кресло, чтобы не напугать старушку.
Ее взгляд был прикован к центру стола, но, поняв, что она не одна, Касси подняла осунувшееся лицо и невозмутимо посмотрела на посетителя.
— Касси Макгро… — произнес сенатор Бейнбридж.
Она никак не отреагировала ни на его слова, ни на его присутствие.
— Можно сесть?
Не дожидаясь ответа, Бейнбридж положил коробку на стол, перебросил легкий дождевик через спинку стула и сел напротив женщины.
— Я Томас Бейнбридж, — представился он. — Вы помните меня?
Касси заинтересовала желтая ленточка на коробке, и она потянулась к ней. Сенатор взял коробку и пододвинул к старушке. Та погладила ленту, но коробку не взяла.
— Это вам, — сообщил Бейнбридж. — Открыть?
Касси улыбнулась своей замечательной улыбкой.
Сенатор сорвал ленту и обертку, открыл коробку и вновь протянул ей.
— Попробуйте конфеты.
Она лишь посмотрела на них, но продолжала сидеть неподвижно, не делая никаких попыток взять конфету.
— Какую хотите? — поинтересовался он. — Хотите мягкую?
Она кивнула.
Он нашел шоколадную конфету с кремовой начинкой и положил ей на ладонь. Касси сунула конфету в рот и принялась рассеянно жевать, не переставая улыбаться.
«Сейчас, — сказал сам себе Бейнбридж, — сейчас».
— Касси, — начал он. — Я приехал по поручению одного человека, которого вы когда-то знали и любили, который любил вас и любит по сей день. Я приехал по поручению Дж Дж Джад вея.
Он ждал от нее хоть какой-нибудь реакции на имя Джадвея, но Касси словно и не услышала его. Теперь ее внимание привлекла золотая булавка на галстуке сенатора. Старушка жевала конфету и смотрела на сверкающую булавку.
— Касси, — с жаром продолжал сенатор, — я знаю, что вам иногда читают газеты и что порой вы смотрите новости по телевизору. Я уверен, вы знаете о процессе в Лос-Анджелесе над книгой Джадвея… Вы должны помнить книгу, которую он написал… «Семь минут». Джадвей… Конечно, вы знаете, что он жив…
Но он вовсе не был в этом уверен и решил дождаться от нее какой-нибудь реакции. И опять не дождался. Правда, ее взгляд переместился от галстучной булавки к его лицу, и сенатор подумал, что, быть может, теперь она готова слушать дальше.