Для начала предстояло сообщить Ёнку о возложенной на него миссии. Трудно было предсказать реакцию пацифа на задание. Конечно, он выглядел смелым и отчаянным, но настолько ли?
Старик наскоро стал вводить текст, четко и без лишних эмоций описав все, что требовалось от пацифа.
Текст ушел сквозь пространство, оставив после себя глухое, дребезжащее эхо.
В ответ слышалась тишина.
- Сколько можно ждать? - нервно спросил Иза.
- Надо поговорить с ним? - волнуясь, просил Хет.
- Кто поговорит с ним? - строго спросил Иза.
- Я, - вызвалась Атла.
Хет отрицательно закивал, хорошо чувствуя, что не Атла сейчас должна говорить.
- Пусть скажет Хет, - предложил Марсий, полагая, что слова принца более остальных пробудят Ёнка к действию.
- И не я, - сказал принц. - Говорить должен ты! - произнес он, серьезно и искренне посмотрев на тулонца. – Ты воин, как и он, вы говорите на одном языке.
Марсий согласился. Ёнка предстояло убедить рискнуть собственной жизнью. Говорить действительно следовало ему, Хет бы растопил сердце Ёнка на время, но не настроил бы на подвиг.
Старик стал записывать послание от Марсия:
- Ёнк, - приблизившись к панели, уверенно начал он. - Я никогда не благодарил тебя за то, что ты сделал для нас! Я не благодарил тебя за то, что ты, бок о бок стоя со мной под сводом вселенной, год замыкал на себе управление крамовским судном, проходя сквозь туннели и пустыни; я не благодарил тебя в горах, когда ты спускал на тросе мое замерзшее изломанное тело; я не благодарил тебя за то, что ты вытащил нас с Голубой планеты и довез до Семи миров, лишь усилием своей воли и мозга; я не восхищался твоей историей вышедшего из последнего звена гения, не сказал ни слова… Почему? Потому что восхищаются и восхваляют тех, от кого не ждут подвигов, тех, чьи поступки неожиданность. Но ты, Ёнк, ты рожден героем, и твоя смелость закономерна. И именно в этом твоя суть! И я склоняю перед тобой голову, говорю громко и при всех. Без твоего поступка сейчас два года жизни и борьбы были напрасны. Ты можешь умереть, вероятность велика, но только ты один способен сделать это сейчас ради себя и всех нас!
Марсий замолчал. От образовавшейся тишины заложило в ушах.
Хет молча кивал, хорошо понимая, что сейчас чувствует Ёнк. Он не видел происходящего в сфере, но знал, что именно сейчас, именно в эту минуту пациф медленно, с присущей ему осторожностью надевает скафандр, холодно, без эмоций, точно робот. Муриец не мог слышать, но слышал, как застегивается молния, он чувствовал, как Ёнк проводит пальцами по идеально гладкому стеклу шлема, на всякий случай прощаясь с жизнью… Хет дышал ровно в такт с ним, глубоко и постепенно вдыхая кислород, которого больше не было смысла жалеть, успокаиваясь и настраиваясь. Он перебирал пальцами за спиной, понимая, что сейчас Ёнк вводит в панель координаты астероида, перепроверяя дважды, как это заведено в его природе, устанавливает на максимум скорость разгона для своего серебряного шара. Хет вздрогнул от того, что услышал щелчок отцепившейся сферы за секунду до того, как это случилось в действительности. Не нужно было проникающих способностей Атлы, нужно было только хорошо знать своего друга.
- Помоги ему всевышний! - вздохнул Хет, похолодев и закрыв глаза.
Сфера отстранилась от корабля, гордо и плавно замерла в пространстве, приковав к себе застывшие взгляды, и испарилась, перевоплотившись в молнию.
Атла закрыла лицо руками. Марсий смотрел не моргая.
Важно было поймать момент и покинуть сферу не слишком рано, но и не слишком поздно.
Капельки пота выступили на лбу пацифа. От нервного напряжения заложило в ушах. Астероид стремительно увеличивался в размерах. Визжали сигналы датчиков, предупреждающие о скором столкновении. Расстояние таяло на глазах, и, удерживая руку на рычаге, он с трудом сдерживался, чтобы не дернуть его раньше времени.
Оставались считанные секунды, и, зажмурив глаза, он рванул рычаг на себя. Шар распахнулся настежь. Стремительный поток вырвавшегося наружу кислорода откинул тело Ёнка на несколько метров назад, закружив в торнадо. Наблюдая, как сфера молниеносно удаляется от него, пациф с грустью с ней попрощался, поблагодарив за все, что она сделала для них.
Яркий взрыв ослепил его, обдав жаром, отбросив еще дальше от эпицентра, провернув в невесомости шестнадцать раз по оси. Через запотевшее стекло раскаленного шлема он видел оранжевые отблески огня и мутные очертания далеких планет. Ему показалось, что шар вот-вот лопнет, как пузырь, изранив его лицо осколками. Сильно кружилась голова от жара и движения, было тяжело дышать, тем не менее кислород еще был. Ощущая на себе сильное давление, Ёнк зажмурил заслезившиеся глаза, не позволяя себе стонать. Только в эту секунду он осознал, что сделал. В его душе появилось сомнение.