Не новый сюжет.
Здесь я была жертвой, по иронии судьбы похожей на супругу регента девушкой, которую никому не жалко было пустить в расход. Но сейчас, когда вколачивающийся в меня Брук начал так нежно шептать чужое имя, я вдруг почувствовала настолько неудержимую ярость, что, наверное, могла бы задушить его голыми руками. Только что в этом толку? Брук не единственный заговорщик, а в заложниках – мой маленький брат. И я поступила единственным доступным мне образом: обняла его сама, обхватила бёдрами, непритворно охнув от того, что он оказался глубже, от того, насколько чувствительным могло быть моё тело к этим ворованным прикосновениям горячей плоти. Куснула его в шею – иллюзия страстного соития, иллюзия взаимности почти полная. Потянула зубами за кончик уха и прошептала, тихо, но отчётливо:
- Я люблю тебя. Я хочу тебя. Ривейн, я тебя люблю. Ривейн, я безумно тебя люблю… Ривейн.
Брук отреагировал не сразу, он был близок к разрядке, разгорячен и возбуждён, но он отреагировал. Отстранился, открыл глаза и, задыхаясь, посмотрел на меня, словно только сейчас понимая, кто рядом с ним находится. И, несмотря на страх наказания, я почти торжествовала. Это была не та месть, которая мне нужна, я мечтала умыть в крови их всех, каждого из них, но так было даже слаще. Я одна, я слабая, но даже если у меня ничего не выйдет, один этот миг почти что перевесил всё прочее: боль и бесконечное унижение.
- Ты… – пробормотал Брук, торопливо поднимаясь и накидывая халат на плечи. – Ты…
- Старательно выполняю ваши указания, – сказала я, откидываясь на подушку, уже почти не стыдясь своего обнажённого тела. – Учусь, представляя будущего законного мужа на вашем месте. Вы довольны, сье?
Он почти выбежал из моей комнаты, а я встала, накинула сорочку, посмотрела в крошечное зарешеченное окошко, в которое пробивался серый рассвет, и подумала о том, что уже совсем скоро окажусь в Гартавле.
Так оно и произошло.
Брук объявил, что я готова.
***
По правде сказать, я не думала, что с подменой законной жены регента на фальшивую будет столько сложностей: в конце концов, будущая королева целых три раза смогла выбраться из дворца, чтобы увидеть меня и поговорить со мной. Однако всё вышло не так: в те разы, когда я еще «не была готова», регент в Гартавле отсутствовал, усмиряя народные волнения на севере Эгрейна, там, где проходила граница с Дармарком и Пимаром. По мне так просто следовало дождаться, когда жители по обе стороны границ выкинут очередной фортель и схлестнутся из-за очередной волны золотой лихорадки и якобы обнаруженных золотых приисков, но моего мнения никто не спрашивал.
Впрочем, официальным поводом для вылазок сьеры Мараны были визиты к болеющей матери, которая умудрилась покинуть наш мир незадолго до завершения моего «обучения». Поездки к тёще, также носительнице крови Цееш, регент терпел и позволял, но воспользоваться этим поводом более было невозможно, хотя у сье Мараны оставался вроде бы ещё и здравствующий отец, а возможно, и какие-то другие родственники. Время истекало, до истечения официального срока регентства оставалось всего три месяца и десять дней. Может быть, сьера Марана просто больше не могла терпеть свою жизнь, в отличие от меня, имея возможность хоть как-то её изменить.
Вторая наша встреча случилась через несколько дней после первой, после того, как я закончила с истерикой и вышла из оцепенения, сдалась и смирилась, прошла через ряд косметических процедур и только-только приступила к обучению манерам, дворцовому этикету и другим бессмысленным в старой жизни, но совершенно необходимым в новой вещам.
Я смотрела на тёмную фигуру с идеально прямой спиной и холодным выражением на лице – моём лице! – и гадала, была ли она такой же там, с регентом, или эта маска предназначалась специально для меня. Двигалась сьера Марана мягко и плавно, шагала бесшумно, контрастно тёмные на фоне светлых волос карие глаза казались непроницаемо серьёзными.