Мир-то странный какой-то. Тут демоны — не совсем демоны, и зло какое-то непонятное. А добро кто? Кто за хороших? А я за хороших? Или нет? Или я вообще сам по себе и за себя?
Интересный вопрос, требующий анализа. Без пол-литра не разобрать, но где ж его взять? Да и одному пить скучно. Может, вот ту девушку-ангела позвать? Она ниче так и поглядывает с вызовом. Наверное, литр-батл хочет устроить. Так я ж за, только позови.
В этот момент к нам приперся вполне себе человеческий преподаватель, с суровым лицом и животом, который он с трудом уместил за стол. Окинув нас нежным взглядом, обещающим тысячи лет мучений, а мне — так все две тысячи, он принялся вещать за аристократов. Какими они должны быть хорошими и верно лиза… в смысле, служить императору:
— Аристократия — это военное сословие, в позднем феодализме — сословие служивых, то бишь, состоящих на государственной службе. Аристократов с детства обучат следовать некоторым стандартам аристократического воспитания.
Смелость — не поддавайся страху. Даже отступая, сохраняй ясность разума и силу духа.
Правдивость — пусть слова твои всегда будут отражением твоих убеждений!
Честь — блюди честь внешнюю, не допускай низких поступков. Блюди честь внутреннюю, не допускай грязных мыслей.
Верность — будь предан своему слову; будь предан своему делу; будь предан своему другу; будь предан своей любви.
Дисциплинированность — научись выполнять приказы, в том числе собственные, и обретешь небывалую силу.
Гостеприимство — открой гостю и дом, и душу — и не оскудеет ни первое, ни второе.
Уверенность в себе — уважай себя, слушай себя, доверяй себе — и любая цель будет достигнута.
Трудолюбие — вложи в труд часть души и ты добьешься успеха.
Настойчивость — прилагай усилия в одном направлении; помни, что «капля камень точит».
Кроме того, аристократия за тысячелетия искусственного отбора сформировала «породу» людей: когда самый сильный, умелый и удачливый воин берет самую привлекательную женщину — появляются определенные признаки в фенотипе. Таким образом не будьте как Наг… — тут он посмотрел на меня, и я сделал резкое движение пальцем у горла. Тот намек понял, нервно сглотнул, — как Наг.лецы, что абсолютно забыли про честь и достоинство.
Потом он еще что-то говорил, но я его не слушал — все равно оценку отличную поставит, потому как я ж и обидеться могу. А злой Нагибин хуже цунами. Потому как ветер еще можно остановить, а вот меня нет. Но сегодня я прям себя не узнаю — добрый какой-то. И настроение хорошее, хотя никого не убил. Старею, что ли?
Наконец лекция закончилась, но нам сказали сидеть на месте — мол, новый преподаватель сам к нам придет. Ну, мы и остались. Все шушукаются, общаются между собой, а мне скучно, потому как никто даже не спросит, как у меня дела…
— Как дела? — раздался над ухом голос, от которого я аж подпрыгнул. Не высоко, метра на три всего — однако расту. Раньше бы головой потолок пробил. Восхищаюсь своим контролем.
— Просто Маргарита, ты меня до инфаркта, инсульта и диареи доведешь! А себя до смерти. Какого черта ты подкрадываешься к человеку, который думает о смысле жизни⁈
— У тебя весь смысл сосредоточился в штанах. Меньше о нем думай и тогда мешать ходить не будет.
— Ты такая грубая только по средам или всегда?
— Сегодня пятница.
— Значит, всегда. И чего хотела, Просто Маргарита?
— Называй меня Марго!
— Как алкогольный коктейль? Это что, намек? А есть что? А если найду? Могу обыск устроить, прям не сходя с места.
— Остынь. На территории академии распивать алкоголь запрещено.
— Кому? Мне? Найди того дурака, кто мне это в лицо скажет.
— Ну, вот я тебе говорю.
— Сама призналась, что дура.
— Я тебя стукну!
— А у вас любовь, да? — спасенная ангел незаметно подошла и прислушивалась к нашему разговору.
— Она меня хочет, а я ее нет, — тут же сдал я Марго, прежде чем она успела ответить. От возмущения она аж задохнулась, подавилась воздухом, закашлялась, покраснела…
— А почему не хочешь? — забавно склонила та голову.
— Ну, одну причину ты слышала.
— Не слушай его, — наконец продышалась Просто Маргарита. — Это же Нагибин! Ни его словам, ни делам веры нет. Он же неадекватный.
— А еще она очень ревнивая, — полил я костер ее злости бензином.