Видимо, Юрий Николаевич хотел добавить еще что-то, но передумал и, пригибаясь под ветками, пошел прочь от кострищ, ощущая за своей спиной недоброе молчание ребят.
— Завтрак проспали, обед прогуляли, а ужин — на хрен нужен! — с наигранной бодрецой зачастил Генка Семенов, едва лишь Мизюк скрылся в глубине сада. — Ну, Валька, выдал ты ему… — однако, случайно глянув на поднимающегося с земли Ивана Морозовского, сразу осекся.
— А ты, гнида, заткнись… Распустил помело!.. — как-то сдавленно просипел Иван, отталкивая Генку, и, подступив к Щуру, ухватил его за рубаху, рванул к себе. — Ты чего ж это за всех нас здесь распинаешься, а?
Валька всхрапнул, попытался упереться руками в грудь Мороза. Но Иван, ловко поднырнув, насадил Щура на калган — ударил его из-под низу темечком в подбородок. Зубы Вальки лязгнули, голова мотнулась вверх.
Мирно сидевшие у огня ребята вскочили на ноги. Славка, сжав кулачишки, с замирающим сердцем подскребся поближе к Ивану, затоптался позади него — вроде бы загородил собою на всякий случай, чтобы кто-нибудь не огрел Мороза предательски со спины дрыном. Но ребята мимоходом отшвырнули скачущего взъерошенным воробьем Славку, который отлетел к зарослям бузины, в крапиву, и растащили противников по сторонам.
— Да хватит вам!.. Кончайте, пацаны, в натуре!.. Ну, чего вы сцепились-то?.. Котелок вон опрокинули… На сало наступили, — уговаривали ребята, придерживая за руки порывающихся друг к дружке ощетинившихся бойцов.
— Ах ты, сволочь!.. Ну, ладно… пусти… — Иван расслабился, перевел дух, и его тотчас отпустили. — Мы еще с тобою где-нибудь стукнемся, гад! — посулил Мороз вытирающему рукавом окровавленную сопатку Вальке. — Ты мне лучше теперь на дороге не попадайся…
— Да я же тебя сейчас тут уделаю, оглоеда! — снова полез к нему Щур, но споткнулся о перевернутый котелок, глянул на дымящую под ногами белую горку картошки, на размазанное в виде запятой по фанерке чьей-то грязной пяткой приготовленное для заправки сало и, присев на корточки, принялся спасать остатки своего варева.
Мороз харкнул презрительно в его сторону, однако до Валькиного котелка плевок не долетел.
— Ладно, хрен с ним… Айда, Комок, в столовку! Может, хоть пожрем там чего-нибудь, — хмуро сказал Иван основательно обстрекавшемуся в крапиве Славке. — Да не чешись ты… Брось!.. Слюной потри, пройдет…
На выходе из сада, между сумеречными и расплывчатыми ветками яблонь, все еще виднелась удаляющаяся и, должно быть, от этого какая-то зыбистая фигура Мизюка. — Юрий Николаевич! — окликнул директора Иван. — Подождите!
Но Мизюк, наверное, не расслышал оклика, потому что продолжал уходить, и, лишь после того, как Иван позвал его громче, директор остановился. Тяжело опустив плечи и сутулясь больше обычного, он вопросительно смотрел на приближающихся к нему ребят.
— Ну, что тебе нужно, Морозовский? А тебе, Комов? Я же вам сказал — идите ужинать в столовую…
— Да мы ведь и так идем, Юрий Николаевич, — прерывисто заговорил Иван, переводя дыхание и отпыхиваясь, как будто ему пришлось догонять директора бегом. — А где вы продукты взяли? Ничего же не было… Вам их немцы, выдали? Да?.. Или, может, еще откуда? А, Юрий Николаевич?..
В набрякших усталостью глазах Мизюка отразилась нетерпеливая досада. Но он сдержал себя, и голос его прозвучал по обыкновению ровно:
— От новых властей мы ничего не получили. Судя по всему, им не до наших нужд…
— А тогда — где же вы все достали? Кто вам дал? Если не секрет, конечно…
— Неужели это столь важно? — Мизюк с прежним раздражением воззрился на дотошного паренька. — Впрочем, никакого секрета в этом нет. Могу тебе сказать, изволь. Тетя Фрося, Семен Петрович Вегеринский… ну, в общем, и некоторые другие воспитатели собрали у кого что было дома… Муку, например, картофель, крупы… Запасы невелики, хотя на первых порах и этим как-нибудь обойдемся. При должной экономии, разумеется.
— А чего сегодня на ужин? — полюбопытствовал Славка.
— Сегодня — ячневая каша на постном масле, — ровным своим голосом сказал Мизюк.
— Так. Понятно… Ну, постой же, жмотина, гад!.. Вы извините, конечно, Юрий Николаевич… Это я не про вас, — Иван покосился на слегка изумленного директора и виновато шмыганул распухшим носом. — Это я так просто, про одного нашего хмыря… Ну, чего ты, Комочек, приуныл? Айда, что ли, ячневую кашу на постном масле рубать, а?..