– Не дышит.
– Это все ты! – Хазрель отняла ладони от лица и бросилась на Ринайю, чуть не сбив ее с ног. – Ты убила Яру!
– С ума сошла?! – от внезапных обвинений сперло дыхание. Ринайя перехватила запястья напавшей на нее невесты и попыталась отодрать цепкие, вцепившиеся в ворот рубахи пальцы, но противница будто обезумела, скаля рот и оттаскивая ее в сторону.
Сыпя неразборчивыми проклятиями, Хазрель освободила одну руку и хлестко ударила Ринайю по лицу. Но та уже достаточно проснулась, достаточно пришла в себя и окончательно разозлилась! Яростно шипя, она отпустила обидчицу и тоже одарила ее увесистой оплеухой. Ей захотелось выпустить скопившееся напряжение, отомстить обнаглевшим соплеменницам – Хазрель и... Яре, что уже не сможет ответить за инцидент с кроликами.
– Тривия! Тагар! – взвизгнула Мара, когда рыжая маэвка ощерилась и сделала новую попытку напасть. Сольга схватила ее за растрепанную со сна косу.
– А ну прекратить! – стукнула посохом подошедшая травница.
И мужчины, мигом окружившие девушек, оттащили их друг от друга.
– Что случилось? Звериной травы объелись?! И эти всклокоченные, пышущие ненавистью вздорные бабы – спасение нашего мира? Мне стыдно за вас… невесты!
Хазрель, судя по всему, уже жалела о своей выходке. Впрочем, это не помешало ей состроить несчастную рожицу и затрястись всем телом.
– Эта злодейка убила Яру! – повторила она свое обвинение навзрыд. – Все видели, как она вчера набросилась на нее с кулаками.
– Хазрель врет! – от возмущения Ринайя перестала вырываться из крепко держащих ее рук Тагара.
– Молчи, – прошептал у самого уха друг. И добавил громче, чтоб все услышали. – Драка случилась позавчера, и у Яры был нож.
Голос Тагара прозвучал спокойно, и только частое дыхание, согревающее макушку Ринайи, выдавало то, что он тоже зол. Большинство мужчин начали поддакивать ему, Хазрель же, не чувствуя поддержки, скривилась и продолжила рыдать.
Тем временем Тривия вместе с Намжоном принялись осматривать умершую. Маэвцы затихли. Через некоторое время травница вынесла свой вердикт:
– Яру убила собственная несдержанность, – удрученно заключила старуха. Она выгребла из-под изголовья целую кучку подсохших кожурок, потом показала маэвцам несколько круглых косточек, найденных по соседству с телом.
– Эта несчастная объелась отравленных плодов. Зувар тоже ослушался меня... – травница тяжело поглядела на охотника, сидящего вблизи кустов с пристыженным видом. – Но он легко отделался, потому что съел всего один фрукт, а с утра разбудил меня и честно во всем признался. Надеюсь, мой порошок скоро ему поможет. Яра же съела много, еще до полуночи… И ничего не сказала мне.
«Потому что пришел демиург и всех усыпил, – подумала Ринайя, невольно вспоминая случившееся ночью и закусывая губу. – Яра не смогла позвать на помощь...".
– Возможно, просто не успела сказать? – предположила Мара.
– Теперь это ведают только боги, – вздохнула Тривия. – Надеюсь, это научит вас не бросаться на приманки этого леса. Вы – представители народа маэ, а не голодные щенки!
* * *
Шаг… снова шаг… еще шаг и еще. Звериные тропы увиливали в стороны, и часто только Тривия да идущие впереди мужчины протаптывали путь в густом разнотравье. В какой-то момент Ринайя поймала себя на мысли, что ей все равно – она больше не думает о маршруте и о тяготах пути.
Шепот демиурга все еще звучал в ее ушах.
Его ночные прикосновения остались на коже пульсирующими точками – пылающими отметинами, незаметными стороннему глазу. А иначе почему ей кажется, что она чувствует руки бога на себе прямо здесь и сейчас?
Впереди уверенно шагали Сольга и Иагон, позади – тихо переговаривались Мара и Тагар. Друзья, не сговариваясь, окружили Ринайю, прикрывая ее от Хазрель, которая висла на Клое и только делала вид, что убита горем. Когда Ринайя выныривала из грез и нечаянно оглядывалась назад, она натыкалась на тяжелый взгляд рыжей невесты, прицельно направленный на нее.
Обряд прощания с Ярой – быстрый и скомканный – запомнился воплями ее подруги. По этому поводу Сольга даже шепнула:
– Да если б она не орала, как в заборе застрявшая, Тривия бы по-человечески все провела. И обряд бы свершила, как положено, и времени бы дала попрощаться.
Но старуха заметно волновалась, и отряд вышел сразу, как только смог, без оглядки на воющую волчицей Хазрель. Рыжая перестала вопить только тогда, когда травница в грубой форме приказала ей замолчать. Невеста сбавила громкость, но продолжила тихо стенать, кусая ладонь и спотыкаясь о каждую корягу.