Ринайя, Мара и Сольга только переглядывались, утомленные этим спектаклем. Веселиться не веселились, но и страданий убитой горем девушки не разделяли. Маэвцы были привычны к смертям – соплеменники уходили из жизни регулярно: чаще погибали охотники, наткнувшиеся на когти диких животных иль перекидышей. Но и девушки умирали тоже – обычно при родах.
Нудная тяжелая дорога сделала свое дело – сначала Ринайя погрузилась в воспоминания о прошедшей ночи, чтобы отвлечься от тяжелых дум. А потом поняла, что при малейшей возможности мысленно перемещается во влажную ночь, пропитанную ароматами леса и запахом тела Клэра...
Сверху начало капать. Чащу озарила вспышка, по лесу прокатился гром. Это продолжалось всего мгновение, но Ринайя тут же почувствовала: в дело вступила ЕГО энергия, его суть – мощная, опасная, неизведанная. Невеста поняла, что гроза пахнет точно также, как и сам бог – невесомым, свежим и прозрачным воздухом...
Окружающие сняли куртки и накинули их на головы и сумки. Одна Ринайя не делала попыток защититься от усиливающегося дождя. Капли воды падали на ее лицо и волосы, стекали к вороту рубахи и пробирались под одежду. Гроза усиливалась, сопровождая свое представление ослепительными вспышками света и раскатами небесного барабана, но невеста не боялась гнева природы.
Ей вдруг подумалось, что это демиург общается с ней посредством стихии. Может, Ринайя чем-то его разозлила, и он проявляет таким образом свое недовольство?.. Нет, вряд ли. Скорее, он передает ей привет с присущим ему масштабом.
Девушка настолько погрузилась в свои мысли, что чуть не налетела на Иагона.
– Ринайя, чего не укрылась? А ну как застудишься? – по-дружески предостерегла ее Сольга.
«И правда, – невеста пришла в себя и покосилась на Намжона, который день ото дня выглядел все хуже. – Хватит с нас больных».
Продвижение отряда замедлилось. Все собрались вокруг Тривии, разглядывающей сгустившиеся тучи из-под сложенной козырьком ладони.
– Сейчас начнется ливень. Поищите укрытие, только далеко не разбредайтесь! – скомандовала травница.
Будто вторя ее словам, небо осветила гигантская светящаяся вилка, а по ушам неприятно ударил гром. Дождь полился грязно-серой стеной, будто кто-то наверху приоткрыл небесную заслонку. Маэвцы кинулись кто куда.
9
Ринайю сильно ударили в спину. Она пролетела вперед и чуть не упала в лужу... успев разглядеть взметнувшуюся рядом рыжую косу: Хазрель спешила спрятаться под деревом, не обращая внимания на стоящих на пути людей. Или она специально толкнула Ринайю, воспользовавшись всеобщей суматохой?.. Ливень шумел, гром отдавался в ушах, с разных сторон слышались звуки и голоса. Новая молния осветила небо.
– Ринайя, иди к нам! – позвал откуда-то Тагар. Раскидистая зеленая лапа ближайшей сосны отодвинулась в сторону: из-под нее выглянула светлая макушка Мары.
Закрывшись рукой от иголок, невеста шагнула в укрытие. Тагар слегка подвинулся, уступая Ринайе удобное место подальше от колючих веток. Его нареченная безмятежно улыбалась, поглядывая то на подругу, то на охотника. К ее щекам прилипли влажные кудряшки – она расчесывала их прямо пятерней.
Под лопаткой, куда пришелся удар Хазрель, все еще неприятно ныло, но близость Мары и Тагара помогла Ринайе забыть обиду. Пара так хорошо смотрелась вместе, что на некоторое время девушка почувствовала себя лишней. Показалось – не будь тут ее, влюбленные завели бы какой-то свой разговор.
– Ну и ливень, – усмехнулся Тагар, – одно радует: раз сильный, значит, долго не продлится. И мы пойдем дальше.
– Скорее бы, – согласилась подруга. – Хочется уже выйти из леса. В нем темно даже днем. Каждую минуту ждешь нападения.
– Отобьемся, – спокойно ответил Тагар. – А по сырости никто и не нападет, даже нечисть будет в норах отсиживаться… Помню как-то отправился я на рыбалку, выплыл на середину реки, а тут дождь. Вот такой же, как сейчас…
Тагар принялся рассказывать одну из своих прошлогодних баек о том, как ливень начал заливать его лодку, как он вычерпывал воду сапогами, чтобы не утонуть. В итоге и без рыбы вернулся, и сапоги пришлось новые справлять, потому что старые никуда не годились даже после сушки и починки.
«Какая нехитрая у него жизнь. Знакомая, родная, да и сам он пригожий. Вон Мара как любуется на своего жениха… То есть, бывшего жениха», – чтобы понять подругу, Ринайя попыталась иначе взглянуть на проводника. Он был надежным, крепким, мускулистым, хорошо управлялся и с мечом, и с луком. Мог выследить любую дичь, шить обувь, чинить и мастерить все на свете. Он даже был по-своему, по-маэвски красивым: волосы его выгорели на солнце, кожа загорела и загрубела от ветров, тело исчертили несколько шрамов. И все же после бесед с демиургом Ринайя начала понимать, что Тагару, как и любому соплеменнику, больше нечем ее удивить.