– Раздвинь ноги.
Она порывисто вздохнула и не смогла исполнить приказ. Ее мышцы окаменели от смущения, кровь и возбуждение ударили в голову, будто перебродившее на жаре вино. Тогда бог взял лежащий на полке белый отрез ткани, развернул его и подошел к Ринайе, показывая, что купание окончено. Она неуклюже встала, держась за бортики, еще больше теряясь от его близости. Хотела было укутаться в тканину несколько раз, но он просто накинул мохнатое покрывало на девушку и подхватил ее на руки, прижимая к себе. Его рубаха тут же промокла, пошла серыми влажными пятнами.
Вода в купели взбурлила, душный теплый воздух заклубился в помещении.
От демиурга пахло похотью и властью, которой она больше не могла сопротивляться. Мозги Ринайи превратились в студень, пока он нес ее до небольшого столика, покрывшегося испариной.
– Пожалуйста, не скрывай ничего от меня, – прошептал он ей на ухо. – Не скрывай себя... Я так соскучился по человеческим телам.
Он усадил ее на стол, предупредительно подстелив снизу сдернутое секундой ранее покрывало. Ринайя кивнула, не в силах противостоять его пьянящему, льющемуся прямо в сердце и еще ниже, голосу. Сквозь дурман колдовского влечения к ее повелителю пробилось чувство... Неловкости? Странная фраза про человеческие тела на миг лишила невесту душевного равновесия.
– Что это значит? – спросила она, борясь с затуманивающим рассудок желанием.
Клэр отстранился от нее и замер, с восхищением и даже благоговением рассматривая обнаженную невесту. Ее кожа была покрыта мелкими старыми шрамами и мозолями. Она совсем не светилась – в отличие от его кожи, точно обсыпанной мелкой лунной пыльцой.
– Женщины нашей расы совсем не похожи на вас, – сказал он, снова медленно наклоняясь над ней. Он на миг прижался влажными губами к ее слегка запрокинутой шее, потом опустился к грудям, собирая с них ртом капельки влаги, жадно сминая ладонями нежные полукружия.
– Почему?..
– В них мало... – он на некоторое время остановился, размышляя над ее вопросом, –... энергии? Когда я с ними, я не чувствую, как по их венам течет нектар жизни.
Он опустился перед ней на колени, попробовал на вкус маленькую ямочку в животе маэвки и засмеялся.
– У них нет вот этого.
– Нет пупка? – Ринайя мужественно пыталась соображать. Она понимала, что у нее слишком мало времени, чтобы расспросить его как следует, узнать все, что ее интересует.
Клэр выпрямился и снял с себя рубаху. Провел рукой по мерцающим мыщцам пресса – его торс был абсолютно гладким, без намека на след от пуповины, что могла связывать его с матерью.
– Ни пупка, ни следов от повреждений, ничего. Лишь безжизненное совершенство.
Он развел колени невесты в стороны, внимательно наблюдая, как темный холмик волос у нее между ног раскрывается, приоткрывая прячущуюся внутри ярко-розовую сердцевину. Провел по нему языком вверх-вниз и припал к нежным складкам ртом, целуя их с невиданной алчностью.
Буря ощущений и эмоций поднялась и завихрилась внутри Ринайи. Она задрожала, мучимая двумя противоположными желаниями: сбросить с себя сладостные оковы странного, противоестественного поцелуя или оставаться и дальше в его власти, чувствовать жадные касания языка демиурга и испытывать невозможное блаженство.
Из груди невесты вырвался стон, а сама она выгнулась дугой, чувствуя, как тело потряхивает. Доведя Ринайю практически до пика наслаждения, Клэр поднялся с колен и опрокинул ее спиной на стол. Закинув одну из ног девушки себе на плечо, он приподнял ее бедра и вставил в нее два пальца – там, где только что целовал. Невеста застонала еще громче, чувствуя одновременно боль и нестерпимое желание. Выждав пару секунд, демиург вставил в ставшее чуть менее тесным отверстие еще один палец. Он был божественно прекрасен в этот момент: стройный мускулистый мужчина, нависающий над ней, безраздельно властвующий над ее телом. Его обнаженный торс пылал серебром, а по тяжело вздымающейся груди стекали капельки пота.
– Кончай, милая, – прошептал он. – Я хочу, чтобы ты кончила...
От его слов внутри нее будто лопнула натянутая до предела струна. Ринайя вскрикнула и подалась бедрами ему навстречу, и он ответил ей стоном, быстро двигая пальцами внутри нее. Невеста закричала, чувствуя, как все внутри сжимается, опаляется жаром наивысшего удовольствия. Ее трясло. Простынь под ней смялась и упала со стола, а голые ягодицы маэвки ерзали по гладкой поверхности столика, ставшей к тому же еще и очень скользкой из-за влаги, водопадом струящейся из ее горячего, жаждущего ласок лона.