Рабочий день закончился быстро, Слава ужасно устал, а Максим, которому впереди предстояла, фактически, ещё одна, совсем другая жизнь, был настолько воодушевлен, что улыбка, уже похожая к вечеру на оскал, не сходила с его лица. Спустившись на парковку, насвистывая какую то детскую песенку загрузился в свой старенький порш, под какую то романтичную песенку из колонок выехал на улицу и, проезжая вдоль остановки, увидел там Славу. Он стоял под накрапывающим дождем, и для него, в отличае от Макса, казалось, все вокруг навевало лишь уныние и депрессивные мысли. Брови были сведены у переносицы, мокрые волосы облепили лоб, а пальцы нервно перебирали край полностью промокшего пиджака. И в этот момент, вопреки его привычному поведению, что-то дернуло Максима остановиться и хотя бы предложить помощь своему новому секретарю. Он все еще не до конца понимал, что именно подкупало его в этом молодом человеке, но почему то просто не мог закрывать на него глаза.
–Садись,– Машина стояла на остановке, а Максим прямо чувствовал, как ему уже приходит штраф.– Давай только быстрее, остановка же.
Слава все стоял и так же задумчиво смотрел на подъехавшую машину, из которой его звал новый начальник. Что он здесь делал? Почему решил помочь? Слава не понимал этого, и это казалось странным. Но дождь все лил, а автобуса не было уже долго. Глубокий вдох, видимо призванный собрать каждую мысль в голове воедино, и Слава, быстро обежав машину, сел на свободное сиденье, прошептав спасибо и указав в новигаторе адрес. Пара секунд загрузки, и как только женский голос оповестил о построрении маршрута, машина, взвизгнув, сорвалась с места.
Простенькая хрущевка. Серые облупившиеся блоки как карточный домик собирались в высокую стену тоски и уныния. Пять серых унылых этажей. Да уж, Максим явно не понимал как в таком доме можно прожить столько лет своей жизни и при этом все еще не сойти с ума. Хотя что он мог знать о такой жизни. В памяти всплыли те старые года, когда он, ночуя с ребятами по общагам, мечтал хотя бы о таком доме, где его будет кто-то ждать, и где он всегда будет счастлив и спокоен. Да, он счишком быстро привык к хорошей жизни. Теперь, все его трудности казались настолько далекими и забытыми, будто это все происходило и не с ним вовсе. Но сейчас, наблюдая с какой теплотой смотрел Слава куда то в окно, пока отстегивал ремень и выходил, он даже на секунду подумал, что может он был бы снова рад жить даже здесь, если бы только мог снова так на кого то посмотреть. И уже отъезжая, наконец заметил то самое окно третьего этажа. На нем не было штор, даже окна стояли деревянные, явно ни разу не видившие ремонта. А в окне, приветливо улыбаясь, махала рукой девушка, наблюдая как Слава прыгает по островкам более менее сухого асфальта. И что-то внутри больно покоробило Максима. Притормозив, он снова оглянулся в окно, но ни тени той нежности не было на лице девушки. Колкие и цепкие черты, и холод, с которым она посмотрела на машину, его просто поразил. Да, он не мог из такой дали детально рассмотреть ее внешность, лицо, выражение, но сейчас, он был просто уверен в том, что увидел. И, в очередной раз нарушая правила, вдавил по газу, улетая от этого места, вызвавшего столько нежелательных впечатлений.
Тем временем, погрузившись в беспокойный сон на старом матрасе, Настя пыталась понять, за что с ней так поступил человек, рядом с которым ей так хотелось оказаться. Утром, проснувшись в непонятном месте, она все никак не могла поверить, что это не продолжение какого-то жуткого ночного кошмара. Более того, она еще и никак не могла вспомнить, что же произошло с ней вчерашним вечером. Мысли то и дело разбегались, лишь изредка подбрасываю расплывающиеся куски замечательного вечера, которые никак не вязались с тем, что сейчас с ней происходило. Еще когда первые лучи солнца начали дразнить ее, прыгая по серой комнате и разбавляя мрачную атмосферу, голова болела просто ужасно, а тяжелые веки никак не хотели открываться. Она помнила это ощущение, потому что и сейчас, погружаясь в сон от усталости и нервов, глаза ужасно саднило от всех пролитых за день слез, а тело, ватное и уставшее, как будто совсем не хотело ее слушаться. Первыми мыслями в голове были даже не где она оказалась, и не что происходит. Она даже никак не могла понять кто она. Медленно, будто собирая по крупицам свое сознание, она лишь через время начала едва различать странные запахи, окружающую затхлость и старость, которой, казалось, пропиталось все вокруг.Первый шок от окружающей комнаты прошел так же внезапно, как и начался. Но все было не так радужно. Он почти моментально сменился на поглощающую панику. Как ни посмотри, она была прикована в каком то богом забытом месте. Паника накатывала волнами. Казалось, еще пару минут назад еле открывшиеся глаза сейчас распахнулись так широко, как только это было возможно. Бросившись к двери и не удержавшись на ослабевших ногах, Настя почувствовала, как крепко впилась в лодыжку, протягивая ее назад браслетка. Боль, не смотря на все защитные рефлексы человека, не заставила и на секунду ее притормозить. Изо всех сил цепляясь за пол, дергаясь в своих оковах, как бабочка в паучьей ловушке, она, так и не поднявшись с колен, раз за разом все дергалась, пытаясь хоть как то отдалиться от держащих ее стальных пальцев, которые, казалось, раз за разом лишь сильнее сжимали ее, будто желая оторвать девушке ступню и навсегда оставить в этом жутком месте хоть каплю от нее. Слезы душили, крики в перемешку с хрипами и жуткими завываниями оглушали, будто создавая вакуум звуков, призванных окончательно свести с ума попавшую в ловушку жертву. А по стенам, полу и старому столу, как будто не замечая всего этого хаоса все скакали маленькие солнечные лучики, будто смеясь и переливаясь какими то им одним известными путями проходя из своего сказочного мира, чтобы хоть немного осветить этот, погрязший в боли и страданиях.