Выбрать главу
Но, не считая этого всего, любой из нас несет пятнадцать тонн!..
Наверно,     вы не знаете о том? Наверно,     вам приятно жить в тепле?..
А между тем на маленькой        Земле накоплено так много       разных бомб, что, сколько их, не знает даже бог!..
Пока что эти бомбы           мирно спят. И может,      было б незачем опять о бомбах вспоминать и говорить… Но если только         взять             и разделить взрывчатку, запрессованную в них, на всех людей –         здоровых и больных, слепых и зрячих, старцев и юнцов, на гениев,      трудяг         и подлецов, на всех – без исключения –              людей в их первый день и в их последний день, живущих      в прокопченных городах, копающихся       в собственных садах, на всех людей! – и посчитать потом, на каждом будет         по пятнадцать тонн!
Живем мы. И несет любой из нас пятнадцать тонн взрывчатки. Про запас…
Светло смеется женщина в гостях. Грустит в холодном доме             холостяк. Рыбак     по речке спиннингом стегнул. Матрос     за стойкой кабака         уснул. Пилот мурлычет         в небе голубом. Пятнадцать тонн на каждом! На любом!.. Плисецкая       танцует вечный               вальс. Богатыри! Я уважаю вас…
Охотник     пробирается тайгой. Шериф     бездумно смотрит на огонь. Студент готовится          спихнуть зачет. Хозяйка     пудинг яблочный печет. Рокочет на эстраде           баритон. На каждом из живых – пятнадцать тонн!..
Прыгун дрожит         не потому, что трус: «Как вознести над планкой этот груз?!.» Старик     несет из булочной батон в авоське. И свои пятнадцать тонн он тащит за плечами,           как рюкзак. И дым усталости в его глазах… Без отдыха       работает роддом. Смешное, слабенькое существо едва рождается,         а для него уже припасено пятнадцать тонн. Пятнадцать тонн         на слабеньких плечах! Вот почему все дети     так кричат…
…Сквозь смех и боль,           сквозь суету и сон мы эту ношу медленно несем. Ей подставляем         плечи и горбы, влачим ее по жизни, как рабы! Ее не сбросить,         в землю не зарыть. не утопить, врагу не подарить…
А ноша эта –       черт ее возьми! – придумана и создана людьми! Людьми самими         произведена. В секретные бумаги           внесена. Нацелена и взвешена уже…
Ну как теперь? Живет у вас в душе надежда      этот шар земной               спасти?..
Шлагбаумом, застывшим на пути, – протянутая       детская рука. Взрывчатки – вдоволь. Хлеба – ни куска. Взрывчатки – вдоволь.           По пятнадцать тонн…
Земля утробный исторгает стон! Ей хочется       забыться поскорей. Ей страшно за своих     богатырей!.. Пока – пятнадцать тонн. А завтра –      что? А через десять лет? А через сто? Пусть даже без войны,            без взрывов пусть…
Богатыри, да разве это –             путь?!.
…И снова ночь         висит над головой. Бездонная, как склад пороховой.
Шаги
Для сердца       любая окраина –               близко. Границей очерчена наша Земля. Но в каждом селенье            стоят               обелиски. похожие чем-то на башни Кремля… Стоят обелиски         над памятью вечной, над вдовьей тоской да над темной водой с такой же звездою           пятиконечной, с такой же       спокойной и светлой                 звездой. С такой же, которая так же         алеет, которую так же         боятся враги…
Солдаты сменяются у Мавзолея, раздольно и мощно           чеканят шаги!..
Я слышу: звучат     неумолчные гимны. Я вижу: под гроздьями облаков, летящих над миром, до каждой       могилы от Спасских ворот – двести десять шагов! До каждой! Пусть маленькой,          пусть безымянной. До каждой! Которую помнит         народ.
По чащам лесным,          по траве непримятой проторены тропки от Спасских ворот… Сквозь зимние вьюги           и вешние гулы, под пристальным взглядом живущих людей идут    караулы, встают     караулы у памятников посреди площадей! У скорбных надгробий           встают, бронзовея, И бронза становится цветом лица…
Есть память,        которой не будет забвенья. И слава, которой не будет конца.