- Тише, котенок, я рядом.– Он гладит меня по макушке и целует в лоб, словно маленькую. Его губы непривычно холодные, даже еще холоднее чем тряпка, которой меня обтирали. – У нее снова жар! Ни хрена не помогает ваш самый проверенный метод!
Цедит Егор куда-то в сторону.
- Я все-таки советую отвезти ее к нам в клинику. Ну, серьезно, Егор Юрьевич, посмотрите, в каких мы условиях, просто мрак!
- Я хочу домой, - хнычу, прижимая руку Егора к лицу. Она широкая и полностью накрывает глаза, отчего становится легче. Я больше не боюсь ослепнуть от света. И вообще, больше не боюсь. С ним – не страшно.
- Мы остаемся здесь, - Решительно произносит Егор, продолжая гладить меня.
Глупый… он не понимает, что «здесь» не мой дом. Что я хочу к маме и Саше… Но я не успеваю сказать об этом, потому что засыпаю снова.
По голове стучит молотком. Нет, тоньше и тише. Как стоматологический бор. Как крохотный дятел, что залез на макушку и долбит клювом в висок.
Тук-тук-тук. Дзззз.
Тук-тук-тук.
Сначала морщусь, накрываю голову подушкой, но вдруг понимаю, что монотонный стук и жужжание – единственное, что меня беспокоит. Только это.
Я выспалась, и даже чувствую себя отдохнувшей, хоть и очень слабой. Меня больше не знобит, а кости не выкручивает в суставах. Открываю глаза и ощупываю себя, проверяю, все ли на месте. Так ведут себя люди, пережившие падение самолета. Сначала пересчитывают конечности и пальцы на них, и только потом смотрят по сторонам.
Смотрю по сторонам.
В квартире светло и… чисто. Вспоминаю, в каком бедламе оставила все накануне болезни и не узнаю собственный дом.
А когда я, собственно, все заболела? Вчера? Позавчера? Неделю назад? Ощущение времени стерлось напрочь, и кажется, что я провела в этой комнате год, а если посмотреть в окно, то можно увидеть листья на деревьях.
Протягиваю руку под подушку, чтобы взять телефон, но его здесь нет. Нет его и на тумбе. И только тогда понимаю, что в комнате что-то изменилось. Если нет такой пытки, то ее срочно нужно придумать: приходишь домой, а все вещи сдвинуты буквально на пару сантиметров. И ты сходишь с ума, гадая, сам ли все переставил, или кто-то чужой, пока тебя не было.
Именно этим я и занимаюсь: схожу с ума. Я не убирала в квартире, заснула сразу, как пришла. А больше дома никого не было… или?
Черт!
Черт, Черт, Черт!!!
Подбегаю к стеллажу – советская фантастика, которую никто не читал, но даже тут умудрились протереть пыль и все переставить. Меня не заботят хозяйские книги, я блуждаю взглядом по полкам и ищу рамку с Сашиной Фотографией. На фото ей пять, она мартышкой залезла на турник и свесила голову вниз. Две косички забавно оттопырились в стороны – как маленькие антенки. Смотрит прямо в объектив и смеется, показывая чуть щербатые зубы. Получился невероятный снимок, почти журнальный и можно оправдаться, что я нашла его в интернете, вот только… вот только девочка на нем моя копия.
Я почти не дышу, когда замечаю, что рамку аккуратно сложили и задвинули назад, к книжным корешкам. Упираюсь лбом в стеклянную дверь, чтобы хоть немного успокоиться. Сердце колотится как сумасшедшее, а пальцы колет от напряжения.
Саша здесь, спрятана между яркими обложками, так что даже я не сразу нашла.
Осторожно, едва касаясь пальцем стекла, глажу ее лицо. Моя маленькая, моя чудесная девочка, но вдруг снова слышу тут самый стук.
Не выдуманный мною, не часть странного сна, а вполне реальный и только теперь понимаю, что в квартире я не одна.
Ноги подгибаются в коленях: я еще очень слаба. Чтобы дойти до кухни, приходится придерживать стену рукой, иначе упаду. Это стандартная малосемейка, тут объективно негде развернуться, но даже такое малое расстояние дается мне с трудом. Шаг за шагом, ползу как улитка.
На кухню я вваливаюсь с отдышкой и световыми кругами перед глазами. Сразу сажусь на стул, иначе упаду в обморок. И именно такой меня застает Егор.
Он откладывает в сторону какой-то странный инструмент и произносит:
- Ты меня очень напугала!
Знал бы он, как сильно напугана я сама. Так что мы на равных, Егор. Один – Один.
Свидание пятое. Егор
Ирочка замерла в проеме, такая трогательно маленькая, совсем невинная. Длинная футболка едва прикрывает попу, и я точно знаю, что под ней ничего нет. Лично снял с нее белье, чтобы было проще ставить уколы. Я бы и от футболки избавился, но глупо приревновал Иру к доктору и санитарам. Они так пялились на мою девочку, что я завернул ее в одеяло и успокоился только когда все ушли.