- А я?
- А ты останешься здесь, в этой квартире. По крайней мере, до марта, пока не выйдет срок аренды.
- Что за глупости?! Ты не обязана пускать кого-то в свой дом, просто верни деньги и езжай, куда там тебе надо.
- Не думаю, что это хорошая идея. Не я снимала эту квартиру, не мне распоряжаться этими деньгами. Ты поживешь тут, пока не решишь, что тебе делать дальше. И потом, тут всего одна кровать, и если ты спишь спокойно, то вот я храплю как дед, искусанный зомбаками.
Смеюсь. Мелко трясусь в хохоте, продолжая плакать. Я не верю, что нам удастся сохранить эту дружбу, мы не сможем. И чувствую, что сейчас прощаемся навсегда.
- Я буду скучать, - всхлипываю на ее плече.
- Конечно, будешь. Я тоже буду. Но мы еще увидимся.
- Вряд ли.
- Вряд ли, - соглашается она. – Тогда вот еще один подарок на прощание. Дружеский, так сказать, совет. Ир, полечи голову, ладно?
Поднимаю заплаканное лицо и смотрю на подругу. В ее глазах блестят слезы, а губы дрожат не меньше моих:
- Тебе бы тоже не помешало, - улыбаюсь я.
- Ну, это я и без тебя знаю. Ну что, по кофейку да в путь?
- Береги себя, - шепчу я, - и… спасибо!
1.3
Мне даже не пришлось садиться на чемодан, чтобы закрыть его. Именно так я собиралась в Москву. При помощи мамы, Саши и плоскогубцев, которыми тянула хлипкий замок. А сейчас с тоской рассматриваю свои пожитки: выкинуть, выкинуть, оставить здесь, выкинуть.
В новую жизнь не хотелось брать старый кипятильник.
Ладно, тут я была непреклонна, и отстояла свое право греть воду в чайнике. Да, в Москве они тоже есть и их тоже можно купить в магазине. Но вот кастрюлю с толстым дном пришлось взять. И телогрейку. И запасные очки с уродской оправой, на случай если мои потеряются.
А потому выкинуть, оставить здесь и… выкинуть.
В чемодане одежда, косметика, справочник Розенталя и Сашкино фото.
Глажу любимую мордашку и шепчу:
- Я скала, милая. Я выстою.
Вот и все. С квартирой не прощаюсь, как не прощаются с мигренью или зубной болью. Жизнь здесь я просто ненавидела и сейчас... сейчас все будет по-другому. Потому что другой стала я.
Задергиваю купленные когда-то шторы, им тоже нет места в моем новом доме. Выключаю свет, придерживая свободной рукой чемодан и мусорный пакет.
Здесь чисто как в операционной. Я не параноик, но не хочу, чтобы новые жильцы даже случайно узнали обо мне.
Чеки под трюмо, записки на холодильнике, пачка соды в шкафу – я забрала все.
Не оставила ни единого следа.
Такси уже внизу, минуту назад приложение сообщило, что меня ожидает Хендай Солярис. Захожу в закуток с мусоропроводом и рефлекторно выглядываю в окно. То, что я вижу, заставляет меня отпрянуть от стекла назад
Кровь стучит в висках, противный липкий ужас спускается по затылку и уже через секунду охватывает меня всю.
Под домом припаркованы два автомобиля. И второй я узнала сразу. Роллс Ройс темно-зеленого цвета, похожий на панцирь экзотического жука. На фоне грязного снега и моего двора он выглядит не просто странно, не просто ярким, неестественным пятном. Нет. Это будто бы портал в другой мир!
Я еще надеюсь, что смогу сбежать, как вдруг слышу шаги на лестничной площадке.
Черт, черт, черт!!!
Егор подходит к двери. Звонит. Снова звонит и только после начинает стучать.
Удары заменяют биение сердца, потому что мое, кажется, больше не бьется.
Я сбежала. Собрала вещи и пропала из жизни Егора, пока не стало слишком поздно. Пока этот страшный, этот невероятный мужчина не приручил меня окончательно.
Все это уже было когда-то, и я до сих пор храню шрамы на душе и на теле. Вторые даже глубже первых.
Самое лучшее, что я могу сделать сейчас – исчезнуть. Если он мне позволит.
- Ира, открой! – доносится встревоженный голос и у меня подгибаются колени. Нас разделяет тонкая стена без двери. Мы так близко, что я слышу его прерывистое дыхание. – Ира, не нужно меня бояться!
Нужно, милый. Нужно.
Страх тугими жгутами сдавливает шею. Пальцы вспотели так сильно, что пакет вот-вот выскользнет из них и с шумом упадет на пол. Изо всех сил держусь, чтобы не издать ни звука. Кажется, что в сумочке на плече не документы и телефон, а свинец. Ручка больно режет кожу, так что хочется сдернуть ее с себя.
Нельзя, милая, нельзя!
Вспоминаю слова молитвы, которую читала перед сном бабушка.
Иисус Христос впереди, Матерь Божья позади, ангелы небесные по бокам, а я посередине. Господи, пускай он просто уйдет. Пускай забудет обо мне. Аминь.