— Эссе по трансфигурации, по зельеварению, по чарам… За что возьмёмся первым? — Поинтересовалась она, оборачиваясь к другу. И удивлённо заметила кончик палочки, направленный в лицо.
— Это мамина, колдовство не засекут, — сообщил Снейп и прошептал: — Легилименс!
Ощутив попытку ментального вмешательства, она только приподняла брови, удивлённо глядя на приятеля. Будто у него получится пробить её щит! Она училась у лучшего: Северуса Снейпа, который на пятнадцать лет старше и опытнее.
— Это что за фокусы?
— Я не понимаю, что происходит. Ты… не Лили! У тебя её лицо, привычки, предпочтения в еде. Но то, как ты говоришь, как смотришь, двигаешься… Книжки, которые ты читаешь! Я не глупый, наблюдал за тобой и теперь хочу узнать: что происходит?
Лина вздохнула. Конечно, он заметил. Северус всегда был наблюдательным, а по отношению её — особенно.
— Похоже, больше тебя смутили всё же не еда и книги для чтения, — предположила она. У парня заалели уши.
— Нет, — буркнул он. — Ты стала ближе. Чаще трогала за рукав, гладила по плечу, как… так и надо. И тот поцелуй в щеку… Будто мы близки, а я не в курсе.
Конечно, хоть и сдерживалась, от старых привычек отделаться было сложно, вот и проявляла больше тактильности. И для шестнадцатилетнего пацана это было почти домогательством.
— Извини, поцелуй в щеку и правда был случайным. Машинально поблагодарила за заботу.
— Других ты так не благодарила.
— Это жалоба? Или ты хвастаешься?
Парень упрямо мотнул головой, длинная чёлка упала на глаза, и Лина еле сдержалась от того, чтобы её поправить.
— Я пытаюсь понять, что происходит, Лилс. Мне хочется верить тебе, расскажи, что с тобой стряслось! — Он возбужденно сжал кулаки, пылая решимостью. Девушка вздохнула. Когда он так загорался, остановить Сева было невозможно. Он вцеплялся в неразрешимую задачу, готов был работать днем и ночью, забывая о себе, но добивался результатов. Будь то зелье, сложный лабораторный эксперимент… или личный интерес.
— Хорошо, да, ты прав, кое-что произошло, но я не могу рассказать, это очень опасно. Просто поверь, я всё та же Лили. Ну, как тебе доказать? Там, в двух кварталах от нас площадка, где мы играли. А если пройти по этой дороге, выйдем к речке, где мы ловили лягушек. На третьем курсе я потеряла библиотечную книгу, и ты взял вину на себя. Мадам Пинс потом неделю не пускала тебя в читальный зал.
— Ещё тебе очень не нравились Темные искусства… Ты сильно ругалась, а буквально через пару недель после этого уже сама рекомендовала мне литературу!
— Я больше не буду тебя пилить по этому поводу. Просто пообещай, что будешь осторожнее.
— Вот! И эта странная забота! Будто я… маленький! Смотришь снисходительно, свысока! Как я должен к этому относиться? Ты не моя мама!
— Ох, Сев, прости, — Лина вспомнила, что примерно в этот период здоровье Эйлин Снейп пошатнулось, и следующим летом она должна была умереть, так и не дождавшись выпуска сына из школы. — Мне очень жаль, что твоя мама заболела…
— Об этом я и говорю! — Вскочив на ноги, закричал Северус. — Сколько тебе лет? Прекрати вести себя, как взрослая!
— А ты перестань истерить, как ребенок, — сухо посоветовала Лина, снова указывая на место рядом с собой. — Садись, у меня скоро шея заболит смотреть на тебя снизу вверх.
Зыркнув черными глазами, он послушался, но старался сесть так, чтобы не касаться подруги и держать её в поле зрения.
— Северус, я понимаю, тебе тяжело, — она взмахом руки пресекла его возражения. — И могла бы сказать, что это пустяки. Но это была бы ложь. Я также могла бы сказать, что это тебя не касается. Но и это тоже была бы ложь. Я могла бы успокаивать тебя, уверяя, что это всё совершенно безопасно, и ты бы мне ни в коем случае не поверил. Но я не хочу тебе врать. И рассказывать ничего не хочу. Потому что это правда угрожает твоей жизни. Прими мою искренность в таком виде и не спрашивай ничего.
— Лили, я вообще тебе друг?
— Ещё бы, Сев, ближе тебя нет никого.
— Ну, так доверься мне! Что бы это ни было, не тяни в одиночку! Мне плевать на опасность, потому что для меня ты тоже единственный, самый дорогой… друг!
Он мог и не стараться её убедить, Лина прекрасно знала, что в его верности может не сомневаться. Обняв колени и положив на них подбородок, она задумчиво наблюдала, как по травинке ползёт вверх божья коровка. Две жизни она скрывала свою сущность, и оба раза не выходило ничего путного. Северус умный, может, он сможет что-то посоветовать? А если она потом погибнет и снова вернётся в прошлое, эта откровенность не будет иметь никакого значения. Стоит ли рисковать, расширяя число посвященных? Может, сам разговор так повлияет на сюжет, что она своими рассказами "заруинит" себе третье прохождение? И ведь пока не умрёшь, не узнаешь.