Но его опасения оказались беспочвенными.
___________________
Тряпки с прорезями для глаз вернулись на лица, превратив бандитов в ту самую пресловутую безликую массу, и будто бы придали им сил. Самим своим наличием обеспечили карт-бланш на беззаконие. Настороженность и даже некоторый страх в глазах сменились на бесшабашный азарт и какой-то звериный блеск.
- Последний раз предлагаю добровольно сдаться стражам порядка! - рявкнул Вейлин, бросаясь к ближайшему бандиту и с ноги пытаясь выбить нож из его кисти.
Остались далеко позади те мгновения, когда Игзешес шепнул перевозчику: "Появится шанс - прорывайся и беги за помощью".
Не появился. Слишком неудобная позиция. Слишком много противников.
- Но драться я тоже могу! - возразил тогда молодой человек.
- Их много. Они с оружием. И с артефактами. Одолеют числом.
- Вы – мои пассажиры. Я несу ответственность, и точка. А артефакты – пусть активируют, тем быстрее твои соклановцы слетятся.
- Вынудим задействовать?
- Непременно.
И где же былая бравада теперь, когда правая рука не сгибается, левый бок и часть бедра потеряли чувствительность, а из резаных и колотых ран сочится кровь, в полутьме кажущаяся черной?
Мужчину одолевал сейчас не столько страх, сколько ощущение собственного бессилия. А ведь поначалу он даже пытался не убивать, а лишь ранить, «выводить из строя», как говаривал один из былых соратников-путешественников.
Наносил удары в болевые точки, тут же разрывал дистанцию, отвлекая на себя противника. Заставлял их бестолково носиться вокруг паромобиля. Двоих особо рьяных Игзешес даже выбил из сознания ударом о капот. Кто-то из банды всё-таки сбежал. Некоторые по неведомой причине выли и поскуливали, отползая на обочину и держась, кто за живот, кто за щеку.
Но, остальные бандиты, видя поверженных сотоварищей, только зверели. У них будто мозги поотключались вкупе с инстинктом самосохранения. Они нападали всем скопом, орали, подбадривая этим себя и других, напрочь забыв о своих слабеньких заряженных магией камешках по карманам и украшениям. Лошади истово ржали, зацепившись повозками. В бесплодных попытках оборвать постромки они только вносили дополнительную сумятицу.
«Ох, мало простой утренней зарядки для победы в такой стычке!» - мелькнуло запоздалое сожаление. В какой-то момент музыкант краем глаза заметил, как подняли на ножи беднягу-перевозчика, чьего имени он так и не спросил. А потом бандиты с остервенением пинали тело ногами, то ли ещё живое, то ли уже мёртвое. Вот только как давно это было – полчаса или всего лишь пару минут назад – Игзешеес уже не мог вспомнить.
Сил бежать не осталось, только отбиваться-отмахиваться трофейными ножами. Бандит валится под ноги с лезвием в горле, путь почти свободен, но…
Хлопок – и выстрел из пистоля царапает щеку. Что? Решили рискнуть и стрельнуть по замершей мишени, но всё равно промазали?
Послышался звон стекла – это оставленный без внимания паромобиль от выстрела лишился бокового стекла в салоне. Только сейчас Вейлин вспомнил о попутчице. Что с ней? Затаилась? Как-то сбежала? Или вовсе потеряла сознание?
Только что убитый враг вдруг пошевелился… Голова неестественно запрокинулась, но само тело приподнялось, опираясь на руки. Поползло в сторону стрелка. Тот заорал и потратил выстрел из второго пистоля на «поползня», но последнего это не остановило.
Вейлин увидел, как остатки банды попытались было сбежать, но попадали на землю, будто им всем одновременно свело судорогой ноги. Убитые бандиты подползали к упавшим, цепко хватали за руки – за ноги, а то и наваливались сверху, а затем затихали, остывая и цепенея.
- Я схожу с ума, - вынес вердикт музыкант.
«Талант к некрономии пригодился… талант к некромантии тоже…» - подумала Варамис, вытирая рукавом кровь, непрерывной струйкой вытекающую из носа, - «Прости меня, Асилмис, девочка моя, прости…»
Глава 23 – Словесная эквилибристика.
«Слова – они как ключи. Правильно подобрав слова, можно открыть любую душу и закрыть любой рот» (Плутарх)