- Ну, конечно, не хочешь. Мы все расстроены. Но хотя бы выслушай... – не отступила Боннита.
- Неужели ты скажешь что-то помимо обязательных банальностей? – повернулась к ней Мия, вытирая кулачком глаза, - Зачем говорить "Будь сильной!", "Слезами горю не поможешь", если эти слова действуют с точностью до наоборот.
Хельна подошла к столику.
- Мы за тебя очень переживаем. И всё-всё понимаем. Ведь это очень больно - терять навсегда.
- Просто ты должна знать, что не одна. Понимаешь, о чём мы? – спросила Боннита.
Но Мия не ответила, поднялась, направилась к двери.
- Я говорила ему, что давно разучилась плакать. Соврала. Я так часто ему врала.
- О чём ты, подруга, вы же с детства дружите… ну, дружили.
- Да ни о чём. Я собираюсь лечь спать пораньше, чтобы утром выйти к нашим уже не такой заплаканной. Быть «лицом компании» - это моя работа, так что не волнуйтесь, я справлюсь. Потому что должна.
Мия распахнула дверь, обернулась, и обе гостьи прекрасно поняли намёк.
- Это хорошо всё же, что вы пришли. Спасибо вам за поддержку и участие! Мне теперь хоть немного, но легче стало…
Она по очереди обняла подруг.
- Хочешь, принесём что-нибудь? – предложила Хельна, но принцесса цирка лишь покачала головой.
- Доброй ночи, девчата!
- Доброй ночи, Мия! Держись там…
Комната вновь погрузилась в темноту и тишину. Девушка, пошатываясь, побрела к столику, на ощупь нашла свой фонарь, покрутила ручку механизма. Несколько щелчков - и огонёк от проскочившей искры возник на фитиле горелки. Хоть и давнее приспособление, но удобное. Девушка не так много вещей из родного дома взяла, а эта – одна из самых нужных. Кажется, отцу фонарь кто-то из старых знакомых подарил.
- И вот как всё получилось именно так?! – пробормотала Мия, подходя к портьерам, и в уголках глаз девушки опять успели накопиться слёзы, - Мне кажется, что это всё из-за меня! Из-за меня Элиан увлёкся цирком. Неужели не ясно, что он выбрал этот рискованный путь, чтобы быть рядом?! Что за день сегодня такой?! Ну почему, почему Элиан пошел за этой дурацкой мазью. Если бы он не брал этот проклятый камень! Ну почему он не отрепетировал всё как надо... Почему не перепроверил крепление троса раз пять?! Или десять… Нет, не то! Не так! Просто успокойся! Это даже не твои слёзы…
Но тут взгляд девушки упал на цветочный горшок на подоконнике. Вверх по-прежнему торчал обломанный стебель, но из почвы уже проклёвывались листики и маленький росток с едва заметным бутоном.
- Эх ты, цвести ещё вздумал... Всё-таки отродился. А Элиан не верил…
_____________
Вечерняя и ночная тишина знакомых коридоров Хельну всегда успокаивала, но не сегодня. Печальное событие тенью лежало на лицах циркачей, и тишина превращалась в гнетущую, тревожную. Попрощавшись с Боннитой, певица не пошла в свою комнату. Девушка направилась к самому верхнему крытому переходу, соединяющему жилой корпус и здание цирка. Но уже на подступах стало ясно, что посидеть там в одиночестве не получится.
Из перехода лился не только свет чьего-то фонаря, но и замысловатая мелодия. В такое время да в пределах жилого корпуса перебирать струны мог лишь Вейлин. А перестук дождя по крыше создавал подобие аккомпанемента. Хельна подошла и встала поодаль, не прерывая игру. Она смотрела за блеском капель на кривизне стекла – для подобных технических и «нефасадных» коридоров, в целях экономии, стекло использовалось старое и бракованное, с причудливыми наплывами и подтёками.
Последний аккорд затих, а дождь, напротив, усилился, будто наконец-то вошел во вкус и собирается выдать самую умопомрачительную барабанную дробь. Мужчина отложил тяжелую струнницу в сторону, встал, поправил тунику. Теперь он хотя бы мог смотреть на Хельну сверху вниз, с привычной двухметровой высоты, а не снизу вверх из положения сидя.
- О чём задумалась, Хелли? – вывел девушку из размышлений голос Вейлина.
- О том, почему дождь чаще всего соотносят с грустью. То есть, если и самому грустно, и за окном льет как из ведра, то оба события будто в унисон работают. Ты же тоже сейчас играл грустную мелодию.