И главное – так быстро догадалась и просчитала, что сможет пробудить в человеке дремавшую память крови другой расы. Умудрилась учесть, сколько примерно времени потребуется такому «нетиповому» нэкою пролежать в саморегенерации. А теперь поднимает и спокойненько несёт вместе со мной это огромное пушистое чудо на стол, хотя сама только что едва на ногах держалась…
- Мне бы проще было лечить нэкоя в человеческой форме, но зато ему самому проще лечить себя в звериной, - шутит целительница.
- А в человеческую он когда будет перекидываться? И как это вообще с точки зрения физиологии происходит?
- Можешь сам посмотреть, хотя зрелище не из приятных, а объяснения уже на второй ступени обучения получишь, там эту тему проходить будете. Мне не до объяснений, я и так жуть как устала. Сходи, попроси у Ломастеров тёплую воду и ткани чистой побольше, будешь отмывать шерсть пациента от запёкшейся крови, пока я диагностирую состояние внутренних органов. Очень надеюсь, что всё заживёт, как на собаке, хотя в данном случае, как на кошке.
- Я вот тут подумал, что сохранение массы тела должно действовать, ноша по весу примерно такая же… - начинаю я, но внезапно ловлю грозный взгляд целительницы, - Всё-всё, уже иду за водой и тканью.
И правда, подтормаживаю что-то, потом ведь наверняка нужно будет и в комнате прибирать, и ковер с обрывками одежды, даже не знаю, то ли вычищать, то ли сжигать, а времени в обрез…
В общем и целом, только спустя час и практически без сил мы выползли с леди Варамис из комнаты с пострадавшим и потопали на первый этаж, в столовую. По местному времени – одиннадцатый час вечера, а по нашим субъективным ощущениям – седьмой час, самое время ужинать.
Зеваю. Часто и безудержно. То ли темнота за окнами располагает, то ли зевающая Элисса, приносящая нам еду для позднего перекуса, мне примером служит.
С благодарностью принимаю у женщины плошки и чашки.
- Как же мы вас всё-таки нагружаем, - сетует целительница, - Чем лучше компенсировать? Вы только скажите.
- Это уж к Астеру с такими вопросами, я-то что, помогаю, чем могу. Вот разве что Ту-Дзик приболел, горячий лежит, а как на лапы встанет, так и дрожит, как на студёном ветру.
«Варья» хлопает меня по плечу.
- А у меня тут юный ветеринар сидит, может, что подскажет.
- Но лучше всё же обратиться к кому-то местному, – тут же добавляю я и задаю, наконец, вопрос, который мучил меня со времени расчётов по течению времени в разных мирах. – Леди Варамис, ведь когда в Лиаре наступит одиннадцать часов завтрашнего дня, я буду с ног валиться и на ходу засыпать. А потом – и вовсе лежать спящим тельцем, не в силах выполнять обязанности курьера и помощника по дому.
- Да, тут ничего не попишешь, я переговорю с Астером Ломастером по этому вопросу. Он сейчас уже спит, госпожа Элисса?
- Лучше бы спал, но, увы, нет, занят в мастерской. Видимо, срочный и сложный заказ. А вы пока кушайте.
Женщина уходит, а мы с удовольствием следуем её совету, ложки так и мелькают.
- Я ещё вот о чём вспомнил. Вы ни разу не спросили, кто же именно меня подговорил на перемещение в Лиар. Их накажут, или всё спишется на то, что я сам виноват, что поддался на провокацию, и накажут уже меня?
- А ты сам как думаешь?
- Я больше волнуюсь, не навредят ли они ещё кому-то. Тем более, если уверятся в своей безнаказанности.
- Тогда называй имена, попробую по земным связям передать, за кем из студентов теперь нужен глаз да глаз.
И тут в столовую вбегает Элисса и очень резко останавливается, мы с целительницей синхронно поворачиваем головы в её сторону.
- Ой, там этот... ну, ваш! Я только в щёлочку заглянула. Лежит, бледный такой. И у него - уши!
- Что "уши"? - снисходительно уточняет Варамис.
- Ну, я... просто не видела ни разу таких. Пушистых. С кисточками...
- У вас на Лиаре что, кошек не водится?
- Водятся. Но у людей таких ушей ни разу не видала. Это чёй-то за раса такая? Даже по ауре другой совсем. И почему сначала как нормальный человек был?
- Раса эта "нэкои" называется, для Лиара она не характерна, - произносит целительница, а я отмечаю для себя мысленно, что у Элиссы-то, оказывается, тоже навык ауросенса есть, раз заметила изменения. Какими были уши пациента, когда он находился внутри ковра, она уж никак видеть не могла.