- Если он уже в человеческой форме, - добавила Варамис, - Значит, наш ушастый гость скоро очнётся. Идём.
Направляемся втроём к комнате, по пути слышим грохот упавшей и разбитой посуды, Варамис, естественно, входит первой. Нетерпеливо выглядываю из-за её плеча, любопытно же.
- Ой, а прежних ушей уже и нет, – ахает Элисса.
По моим ощущениям парень тоже вполне себе человек. На кровати лежит под одеялом, волосы по подушке разметались, сам бледный, на лице и руках огромные рубцы, будто следы застарелых шрамов. Открывает глаза.
- Простите... я нечаянно задел.
Только тут обращаю внимание на упавшую с тумбы статуэтку, фигурка раскололась в падении, а я сначала думал, что посуда разбилась.
- Где я? И кто вы? Почему я ничего не помню?
- Что значит, "ничего не помнишь"?
Вижу, как леди Варамис проводит рукой над головой пациента, по маг.связкам чувствую что-то похожее на сканирующее заклинание, скорее всего оно самое и есть.
- Пожалуйста, скажите мне, кто я такой? Не понимаю. Почему всё как в тумане? – заметно нервничает парень, глазами из стороны в сторону водит.
- Сколько пальцев на руке?- показывает Варамис три штуки.
- Два... нет, четыре. Да причём тут...
Теряет сознание, целительница касается его лба.
- М-да... не всё так просто, как казалось сначала. Что-то с памятью моей стало. То есть, что-то с памятью его стало. И регенерация уже сошла на нет, слабовата кровь, слабовата. Ещё бы немного продержался на самолечении - и даже внешних следов от повреждений не осталось бы. А так... – Варамисразводит руками.
- Значит, шрамы останутся? – уточняю я.
- Останутся. Полагаю, что возникли из-за локальных сбоев его многочисленных трансформаций. А потеря памяти - скорее всего временная. Идём, пусть спит, сил набирается. Госпожа Элисса, когда мальчик проснётся, непременно захочет пить, можете дать ему простой воды комнатной температуры или чуть подогретой. Кормить пока не стоит, когда вернёмся, решу вопрос по питанию и лекарствам. У нас уже пробуждение близко. Буду крайне признательна за помощь!
- Понимаю. Не беспокойтесь…
Та-ак… Мне показалось, или же за участливыми речами и скромным «взглядом в пол» Элисса прячет что-то ещё?
Глава 8 – Свои и чужие потёмки.
Жизнь – азартная игра, и даже самый осторожный и крепко стоящий на ногах человек ходит по канату обстоятельств, и даже самая легкая вибрация может его сбросить. Мы живем себе, чувствуем себя в безопасности, думаем, будто мы кое-что значим в мире, и вдруг –фьють, и мы ничто.
(С) Уинстон Грэхем. «Штормовая волна».
_________________
Когда в доме Ломастеров осталось лишь трое субъектов из пяти присутствовавших, Элисса со вздохом собрала обломки разбитой статуэтки с пола, перенесла на стол. Сложила, проверяя, все ли части на месте и не закатилась ли какая под тумбу или кровать. Как оказалось – у статуэтки мужчины, сидящего в кресле с книгой и пледом на коленях, больше всего пострадало именно кресло: белый материал спинки разломился на шесть неровных частей, трещина пошла по краю пледа, немного пострадали плечо и нос. Женщина аккуратно переложила все обломки в передник и унесла в свою комнату, где достала из комода отрез ткани и увязала их в узелок.
А занимающая центр столешницы статуэтка в виде обнявшихся и смотрящих вдаль мужчины и женщины будто бы беззвучно укоряла хозяйку за своего повреждённого собрата.
Оставив узелок на комоде, женщина спустилась к мастерской, постучала в дверь, толкнула, подвигала ручку. Но сама дверь ей не открывалась, а из-за двери - не отзывались.
- Ох, неспокойно мне, - отошла Элисса, - Зачем даже от меня дверь изнутри запер... Неужели так всю ночь в мастерской и просидит? Уж не из-за вчерашнего ли проходимца?
Женщина сжала кулачки.
- Ух, я бы его!
… И тишину циркового жилого корпуса огласило громкое «Ик!»
Дакир Алабас в собственных апартаментах из нескольких комнат, объединённых коридором и прихожей, с наслаждением скинул обувь, расстегнул пуговицы пиджака… и вновь икнул, но уже чуть тише.