А вот резь только усилилась, даже слёзы выступили. Но, смахнув их рукавом, парень проморгался и не поверил сам себе – прутья клетки оказались пусть и слабо, но видимы. И чем пристальнее Безымянный их рассматривал, тем чётче и светлее они ему казались, точно так же произошло и с тканью на полу, и с горой ящиков, и с противоположной стеной коридора.
«Вижу! Я могу видеть в темноте!» - восхитился парень.
Болезненные ощущения в глазах всё же сошли на нет, да и судорога, наконец, прекратилась. Аккуратно переступив с ноги на ногу несколько раз, Безымянный обрадовался. Можно спокойно выбираться из клетки, благо, хитрое строение петель на дверце позволяло их аккуратно и без скрипа разомкнуть, а потом вернуть на место, как ни в чём не бывало. С новой способностью это дело удалось провернуть и вовсе за несколько секунд.
Обнаружившееся «кошачье зрение» парня было по сути своей совсем и не зрением. Ведь в полной темноте, когда нет ни одного источника света, пусть и очень слабого, даже самые хвалёные ночные хищники видеть не способны. Но о том, как и за счёт чего действует эта природная особенность расы людей-кошек, парень знать не мог, просто воспользовался и всё.
Уши готовы были ловить каждый шорох, а цирк хоть и спал, но «звучал» на уровне поскрипываний, шорохов, всхрапов и… даже блеяния с почавкиванием. В закулисье легко проникал запах большого скопления разнообразной живности. Он кружил голову и даже будто бы щекотал нос, вызывая у Безымянного ассоциации то с работой на ферме, то с лесными тропами, то с богатой охотничьей добычей. И потому ноги будто сами повели его в сторону зверинца.
_______________
- Хорошо, что у вас тут давно уже крупных хищников нет, только в цирке увидишь, - поёжилась астральщица, - А то тем же волкам, к примеру, самое то нападать, пировать…
Ночное передвижение по дорогам Лиара хоть и существовало, но ездили в такое время суток редко и медленно. Редко - потому что старались решать вопросы в течение дня, оставляя вечер и ночь для отдыха. А медленно - потому что уличное освещение предусматривалось в городах, но не между ними. Паромобили оборудовались светильниками, но дальность их действия все ещё оставляла желать лучшего. А в случае поездки на конном экипаже, перевозчик вынужден был брать лошадей под уздцы и вести их за собой, подсвечивая ближайшую территорию уже для себя. И оставалась, конечно же, вероятность паники у животных.
- У меня уже возвращение скоро наступит, - вздохнула Варамис. Она предпочла идти рядом с Бланко, а не ехать в карете. По крайней мере, это было не так скучно, да и лошади всё же полегче. Что там было про «бабу с возу»?
- Будем искать укромное местечко на подступах к городу, - продолжила целительница, - Жаль, что Вы всё не решаетесь освоить паромобиль. Судя по всему, время высоких скоростей уже не за горами. Разнообразные мобили станут основным средством передвижения, а лошадки останутся не у дел.
- По старинке я пока, по старинке. А с механическими тарантайками у меня счет особый, - ответил перевозчик, освещая фонарем путь, - Но согласитесь, и так ходко движемся, дорога ровная, красота вокруг, покой... Только разговаривать надо постоянно или напевать что.
Бланко в подобных ночных переходах завязывал лошади глаза, а она спокойно шла на поводу за хозяйским голосом. Фонарь поскрипывал, качаясь в руке, тени метались по сторонам, ночные шорохи и редкие крики птиц настораживали, так что Варамис могла бы поспорить на счёт покоя.
К тому же ветер усилился и начался дождь, даже зарницы сверкнули пару раз, но полноценной грозы у природы на этот раз не получилось. Пригород подслеповато щурился за отворотом дороги редкими огоньками. В той же стороне высились три башни замка – одна побольше, в центре, и по одной к северу и к югу соответственно.