Несмотря на всю маскировку, я слышал в её голосе тщательно скрываемое раздражение. Ольга всё ещё надеялась меня перевоспитать, прогнуть под себя. Не тот случай. Я вообще не уверен, что какая-то женщина сможет меня подмять, сделать слабым. Однажды это случилось. Повторения я не хочу[1].
У Ольги всегда зашкаливало самомнение. Она не была мне дорога и слишком близка. Я бы никогда не назвал её своим слабым местом. Но, однозначно, не хотел бы, чтобы её втянули в грязные игры, что велись вокруг меня. Совсем уж отмороженно-бездушным я не был.
– Почему бы нам не перестраховаться? – предложила она. – Найдём девушку, что сыграет роль твоей невесты и посмотрим, что из этого получится.
Проще было бы расстаться со статусом «не свободен», что немного сдерживал натиск интереса со стороны других женщин, для которых я служил слишком привлекательным объектом для матримониальных планов.
Ольга в этом плане удачно справлялась со своей ролью: достаточно было на неё посмотреть, чтобы решить, что шансы если и существуют ко мне подобраться, то мизерные. Может, поэтому я ответил:
– Я подумаю.
Так было положено начало интриге, которую затеял не я.
Я не забыл о нашем разговоре, но ничего не предпринимал. У меня хватало дел, чтобы ещё думать об этом или заморачиваться.
А потом появилась Ника. Торчала перед глазами, как заноза, тревожила, будила непонятные чувства.
Дан был прав. Я её хотел. До узла во всех внутренностях.
Я не строил иллюзий на её счёт. Понимал почти с самого начала: она оказалась рядом неспроста. Но у меня, как и у многих людей, что постоянно рискуют, ведут бизнес, хорошо развито чутьё: дерьмовых людей я чувствую и вижу за километр. В Нике ничего плохого не было. Слишком юная, одинокая, испуганная.
Я хотел достучаться до неё. Не сломать, не продавить, не прижать и вынудить к признаниям, а чтобы она сама захотела и меня, и откровенничать.
Всё, что я делал, походило на карикатуру ухаживаний. Безотчётно хотелось сделать для неё что-то важное, настоящее.
А потом эти Астафьевские глаза. И сомнения, что рвали меня на части. Это была ядрёная смесь досады, раздражения, злости, которую куда-то надо было сбросить, чтобы не сорваться.
То, что я делал, логике не поддавалось. Я пытался быть рядом. Хоть немного находиться в её обществе, дышать запахом земляники и лесных ягод и всё время думать: что же она хранит в себе, девочка Ника, которая явно Астафьева, хоть ни один документ этого не подтверждал.
Тогда, в ресторане, Ольга появилась неожиданно. Я напрочь забыл о ней. Не отвечал на телефонные звонки. Сбрасывал и тут же её существование вылетало у меня из головы. Не до неё было. И она не появлялась, не мозолила глаза, не задавала лишних вопросов. Исчезла на какое-то время, чтобы нагрянуть внезапно в заведение, куда я повёз Нику пообедать.
В тот момент, когда она прикасалась ко мне, я понял, что вообще ничего не испытываю к этой женщине, кроме раздражения и стойкого неприятия. Напротив сидела Ника. И было не всё равно, что она подумает.
Я злился. На Ольгу. На Нику. На весь белый свет. Понимал, что равновесие покачнулось. Что больше я не монолит, до которого не достучаться. Пошла трещина, которую я почему-то захотел заклеить, замаскировать, вернуть всё, как было до того, как Ника появилась в моей жизни.
Я отправил её к Тильде, а сам решил разобраться с Ольгой. Поехал к ней. Не сразу. Но Ольга меня ждала. Соблазнительная, знойная, вся напоказ. От неё пахло деньгами и высококлассным уходом. Готовилась. Не сомневалась, что я заявлюсь.
Я всё же живой. Я дрогнул. Не устоял. Но всё, что я с ней проделывал, не касалось души. Чистая физиология. Мне нужно было сбросить напряжение. Ольга это понимала и услужливо расставляла ноги.
– Никогда больше не следи за мной, – сказал я, как только мы закончили трахаться.
– Да ладно тебе, – удовлетворённо потянулась Ольга. – Ты ж меня игнорировал. Должна же я была привлечь твоё внимание. Если гора не идёт к Магомеду, значит Магомед идёт к горе – старая истина, Стефан.
Во мне всё ещё бурлило раздражение. Она всё просчитала. А я повёлся. Не люблю попадать в такие ситуации.