– Кипииит!!! – не унимались на кухне.
– Все-все, потом поговорим! – ойкнула она, захлопывая тяжёлую железную дверь.
Пыльная тишина пустого коридора. Тусклые лампочки на крученых коротких проводах. Старые деревянные стулья изломанной кучей громоздятся в дальнем мрачном углу. Сырость давно не крашенных стен…
Четыре ступеньки, скользкие от талого снега и грязи, ведут вниз, в темноту. Спотыкаясь и падая, люди бегут, надеясь укрыться в подвале от обстрела.
Первая ступенька высокая, неровная, вторая – короткая и узкая, третья – с отколотыми краями, четвертая… четвертую Соня не помнила. Она поскользнулась на третьей, упала, покатилась по полу, ударилась головой. Ее подхватили, рывком поставили на ноги, подтолкнули в спину. Боли не было, или была? Шишка на затылке болела долго. Хорошо, шапка смягчила удар. Яркая, бело-голубая, двойной вязки с теплой подкладкой – бабушкин подарок. Соня не снимала ее много дней подряд, натягивала на уши, на глаза – прячась от жути и смерти. Шапка была с ней в Городе, а потом – испарилась. Наверное, осталась на раскладушке на том суматошном вокзале, отдав до капельки все свое тепло и заботу бабушкиной любимице…
– Знаешь, а ведь у меня была необычная шапка. Ты же ищешь волшебство. Так вот. Она меня… прятала. Ну…там…в ТОМ подвале. А когда мы вырвались, она…ушла. Сама. Я бы ее ни за что не потеряла. Понимаешь? Шапка меня спасла и исчезла.
Соня глубоко вздохнула, решительно расправила плечи и крепко сжала Леркину ладонь.
– Пошли. Я не боюсь!
************
Вдоль длинной стены на деревянной, грубо сколоченной раме была натянута огромная сетка. Женщины разного возраста стояли рядом и вязали узлы, переплетая тонкие полоски темной ткани. В углу были свалены старые вещи. Лера вытряхнула содержимое сумки, облегченно вздохнула, мельком глянула на подругу. Та подошла к раме, провела ладонью по серо-зеленым скрученным узелкам. На одном из немногих фото, присланных папой с фронта, была такая же сетка. Данька заявил, что это шкура страшного дракона, – «дракончик рос-рос, однажды шкурка стала ему тесной и порвалась, чешуйки посыпались, он ее под кустиком оставил, а папа нашел и забрал себе. А у дракончика новая вырастет, он прилетит и всех победит». Вот, значит, где живут драконы…
В комнате стало очень тихо. Смолкли неспешные разговоры, перестали щелкать ножницы, – все уставились на Соню. Она что, говорила вслух?
Про Данькиного дракона?
Про папу?
*******
Работа на сегодня была закончена, но расходиться никто не спешил. Уйти додому голодными – та вы шо!!!
На стол накрывали все вместе. Каждая хозяйка захватила с собой «трошечки смачненького». Пригодились и кабачковые оладушки тети Томы. Непривычная к сельским посиделкам, Соня восторженно наблюдала, как за считанные минуты из ниоткуда возникали сочные помидоры, малосольные огурчики с укропом, молодая картошечка, посыпанная ароматной зеленью, блинчики с творогом, вареные яйца, нарезанные с зелёным луком, пирожки с картошкой, вареники с вездесущими вишнями…
Говорливые сельские кумушки поначалу остерегались расспрашивать «бидну дивчинку», но мало-помалу осмелели, и на Соню ворохом посыпались вопросы о Городе, о прошлой беззаботной жизни, о пережитой кошмарной весне. Девочка негромко отвечала, смущенно улыбалась и вежливо благодарила, отказываясь от помощи, повторяя, что у них все есть.
Игрушки для братика? Вот игрушки нужны, и книжки…наверное…
Мама? Мама – парикмахер. Скоро вернётся в Михайловку и сможет вас подстричь, как в модном салоне…наверное…
Папа? Папа… он обязательно приедет, когда врачи разрешат. Папа – герой? Герой! Наверное…
Так, слово за слово, нарезали хлеб, расставили тарелки и чашки, накрошили большую миску салата. Из коридора притащили старые облезлые стулья, сдвинули в центр комнаты столы. То ли поздний обед, то ли ранний ужин…
– Лерка! Говорят, ты молоко заговоренное домовому ставила? —
загорелый мальчишка лет двенадцати плюхнулся рядом и по-свойски толкнул Леру локтем в бок.
– Штавила, – важно кивнула Лерка, жуя пирожок с картошкой, – не пришел, гаденыш. Кошак молоко штырил. А ты?
– Не, мне мама не разрешила, – обиженный взгляд в дальний конец стола. – Она боится этих…всяких… ну, чертовщины.
– А до цыганки гадать ходила? – ехидно подковырнула высокая худая девушка, кажется, Маринка.
Лера ненадолго задумалась.
– Нее… а у нее интересно?
– Я не знаю, не была, мне рановато, но некоторые, – Маринка кивнула в сторону старших и добавила шепотом, – частенько бегают. Только она деньги берет.