Забывшись болезненными воспоминаниями, Аксель не осознавал, что выражение его лица переменилось. Уголки рта опустились, будто он почуял неприятный запах.
Кэрри Эн, объяснявшая подробности развода, подняла голову, увидела гримасу Акселя и, естественно, решила, что он нахмурился из-за ее болтовни.
– Простите, – произнесла она. – Зря я вам рассказала.
Сидя лицом к лицу в полутьме, было так легко шевелить губами и раскрывать секреты, что раньше хранились за семью замками. Должно быть, это обычное дело, подумала Кэрри Эн. Тем более в «Эгейском клубе» в Бодруме. Похоже, репутация отеля как рая одиночек не оправдалась. Возможно, когда-то он и был местом, где знакомились с завидными холостяками. Но теперь клуб стал похож на курсы автомехаников, куда ходят одни женщины, мечтающие увидеть тучи мужиков. В течение трех дней Кэрри Эн наблюдала, как они слетаются, словно мухи. Одинокие женщины среднего возраста. В большинстве своем старше нее. Но разочарование в их глазах было ей знакомо. Она знала, что единственные мужчины, с которыми им нынче приходится говорить по душам, – это их парикмахеры. Наверное, Акселю известны любовные истории всех постояльцев отеля.
Аксель отогнал воспоминания и вернулся в настоящее.
– Королевой так не ходят, – поправил он. Но было слишком поздно. Кэрри Эн смутилась и не могла продолжать игру.
– Извините. Думаю, на сегодня хватит, – сказала она.
– Неужели? – Как ни странно, Аксель был удивлен.
– Да. Кажется, у меня мозги расплавились от жары.
Их разговор прервал стук в дверь.
– Войдите.
Это был Мортен.
– Кэрри Эн! Ты тоже играешь в шахматы! Может, поиграем вместе?
– Почему бы и нет, – предложил Аксель. – Вы примерно на одном уровне. Я буду судьей.
Мортен был в восторге от его предложения.
– Да! Будем играть в шахматы. Битва умов. – Он изобразил боксерские удары, представляя «битву». – Проигравший угощает победителя коктейлем.
– Я бы рада, – вздохнула Кэрри Эн. – Но, по-моему, у меня опять приступ колик.
Она протиснулась мимо Мортена, торопясь покинуть комнату. Жалость Акселя и приставания Мортена довели ее до отчаяния. Вот что на самом деле означает ее положение разведенки. Привлекательные мужчины ее жалеют, а те, кого может любить лишь собственная мать, преследуют.
– У меня есть лекарство! – кричал ей вслед Мортен. – Я принесу тебе в номер!
– Да, конечно, – пробурчала она в ответ. Слава богу, он не знает, в каком она номере.
29
Похоже, неделя вакханалий и удовольствий, пристыдивших бы древних римлян, не удалась. В тот вечер Яслин, Речел и Кэрри Эн сидели на балконе своего номера и сравнивали белые следы от бретелек, больные животы и комариные укусы.
Яслин на редкость приуныла.
– Прими еще имодиум, – предложила Речел.
– Да меня не поносит, – повторила Яслин уже в пятый раз с тех пор, как Речел вернулась из бассейна и обнаружила ее стонущей на кровати. – Просто какое-то непонятное состояние. Вроде как устала. И все тело ломит.
– Когда мы болели, мама всегда давала нам чашку чая и пару мятных конфет, – вспомнила Кэрри Эн. – И собаке это тоже помогало.
– Это катастрофа, – проговорила Яслин. – Мы должны праздновать последнюю неделю Речел в качестве девицы и твое возвращение в мир свободных девушек. Рассиживаться и стонать можно и в Клэпхеме!
– А я прекрасно провожу время, – соврала Речел.
– Враки. Весь день смотришь на часы, подсчитываешь, который час в Дублине, и гадаешь, не утопили ли Патрика его дружки в реке Лиффи!
– А сколько сейчас в Дублине? – спросила Кэрри Эн.
– Пять дня, – ответила Речел. – Может, правда ему позвонить? Вряд ли они сейчас в пабе.
– Ни в коем случае! – отрезала Яслин. – У тебя девичник.
– Пусть позвонит, если хочет. Ты уже звонила Юэну? – спросила Кэрри Эн.
– Нет.
– Вдруг он беспокоится?
– С чего это? О прилете наверняка уже узнал из Интернета. Он всегда так делает. К тому же он тоже в Дублине.
– Не понимаю, почему ты так пренебрежительно о нем отзываешься. Хотела бы я, чтобы кто-нибудь так заботился обо мне и проверял, приземлился ли мой рейс. Ты не осознаешь, как тебе…
– Повезло!.. – пропела Яслин.
– Да, повезло, – ответила Кэрри Эн. – Юэн добрый, внимательный, красивый…