Минуту спустя, Арон разжал пальцы. По лбу его струился пот, вены вздулись. Ощутив свободу, Далия попыталась взлететь, но этого у нее не получилось. Тогда, оставив свои вещи, она бросилась наутек бегом, вцепившись в израненную руку.
– Интересно, это всегда будет так болезненно? – Буркнул Арон себе под нос.
Вспомнив, что не один, он обернулся. Аделина стояла рядом в полном оцепенении. В ее расширенных зрачках застыл страх. Арон помахал рукой перед ее лицом. Очнувшись, она попятилась назад.
– Тихо, тихо…. Ничего плохого не случилось.
Арон взял ее за талию и подтянул к себе. Грозная валькирия была бледна, холодна, и дрожала словно осиновый лист. Кузнец прижал ее чуть сильнее и погладил по спине.
– Прости, я не хотел тебя испугать. Я не буду больше так делать. – пообещал он.
– Что это было? – прошептала она дрожащим голосом.
– Моя жизненная сила. Ты разве не видела это раньше? Я просто немножечко поделился, – ответил он тихо, почти нежно.
– А так разве можно?
– Похоже, теперь можно. И это было больно. – признался кузнец.
– Тебе тоже? – удивилась она.
– Да, причем весьма. Разве по мне не видно?
– Я к этому, наверное, не смогу привыкнуть, – всхлипнула Аделина. Ее страх начал выходить слезами.
– Ну вот и ладно, – вздохнул кузнец облегченно. – Тебе уже лучше?
– Да, немного.
Кузнец продолжал поглаживать Аделину по спине, до тех пор, пока она не перестала дрожать. Потом мягко взял ее запястья и поцеловал холодные руки. Этот жест удивил Аделину. Раньше так никто не делал. Разве что отец, когда-то очень давно. Еще в детстве.
– Аделина? У меня есть к тебе просьба.
– Да? – она вздрогнула, услышав свое имя.
– Проведай свою сестру сегодня. Боюсь, сделав больно, я окончательно испортил с ней отношения….
– Это точно… – вздохнула она, подбирая с земли часть доспеха сестры. – И меня перепугал насмерть. Наверное, не усну сегодня.
– Мне стоило подумать дважды прежде, чем что-то делать. Но, уже ничего не поправить. Прости… клянусь, я больше никогда не сделаю тебе больно.
– Ладно, – улыбнулась могучая Аделина и потрепала кузнеца по голове, – Не нужно давать такие серьезные клятвы. И потом, грань между болью и удовольствием едва различима.
Когда плечи и лицо Аделины вновь порозовели, и она окончательно взяла себя в руки, они расстались. Вечером того же дня, Арон все рассказал Сольвейг. Она, конечно, удивилась, но восприняла новости спокойно. Продолжая кормить малыша грудью, она внимательно выслушала рассказ Арона. И посоветовала ему самому успокоиться.
Какое-то время они просто молчали, наблюдая за тем, как сладко засыпает их дитя. Осторожно забрав его у Сольвейг, Арон уложил сына в ясли так, чтобы тусклый свет не попадал ему в глаза. Потом, пристроив голову на колени своей бестии, он наконец, вытянулся во весь рост.
– Так значит… осталась только Далия? – уточнила Сольвейг.
– Да. Но, похоже, я все испортил своими фокусами.
– А что ты хотел сделать?
– Не знаю. Облегчить боль….
– Получилось?
Арон пожал плечами.
– Хочешь, я поговорю с ней? Я бываю очень убедительна, когда нужно.
– Нет! – вздрогнул Арон. – Не стоит. Аделина сама поговорит с ней.
– Я пошутила, – призналась Сольвейг.
– Не смешно… – буркнул Арон.
– А как тебе вообще мои сестры?
– В каком смысле? – не понял он вопроса.
– Во всех смыслах, дорогой, – нарочито мягко пояснила она.
– Да как сказать? Каждая из них по-своему хороша, – уклончиво ответил он.
– А кто понравился больше? – не унималась она.
Арон задрал голову и всмотрелся в ее лицо. Но в нем не было ни упрека, ни сарказма, ни насмешки. Только легкая ироничная улыбка на губах.
– Аделина и Аста, – признался он искренне.
– Аста?! – Сольвейг рассмеялась. – А я больше склонялась к Фриде, или Агнете.
– О, нет… пить с ними это самоубийство. А вот Аста поразила меня. Прежде всего своей прямотой. Она отнюдь не глупа, ловит все на лету… и у нее чудовищные рефлексы! А еще удивила ее скромность во всем. И холодна она только внешне.