— Эй! — протестую. Потом кто-то болезненно заламывает руки за спину. Меня толкают к кирпичной стене, выбивая ветер из легких.
Оставайся спокойной.
Я чувствую, как кто-то начинает обыскивать меня сверху вниз, сначала по делу, а потом замедляется, когда достигает внутренней части моих бедер. Остаюсь совершенно неподвижной, только кто-то (кто именно — понятия не имею), начинает нежно дразнить мой клитор. Я не реагирую.
— Где Дорнан? — задаю вопрос. — Он сказал найти его здесь.
— Заткнись, — говорит другой голос, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, кто это.
Похоже, что контактный обыск моего тела закончился, и теперь снова разрешено свободно передвигаться. Передо мной стоит старший сын Дорнана Чад. Мой айфон в его руке.
— Какой здесь пароль? — спрашивает.
Я усмехаюсь.
— М... У... Д... А...
Не успеваю я закончить это слово, как он бросает телефон на пол настолько сильно, что тот разлетается на миллион крошечных кусочков. С отвращением смотрю на землю, а потом возвращаюсь к Чаду.
— Ой, — проговаривает он, поднимая брови для эффекта. Я ничего не говорю, просто решительно удерживаю его взгляд.
— Как тебя зовут? — интересуется Чад, повторяя последний вопрос Джаза.
Если бы ты знал, кто я, выстрелил мне в голову прямо здесь и сейчас.
Я смотрю на Джаза, как бы спрашивая, почему бы тебе не сказать им? Он молчит.
— Сэмми, — отвечаю. — Саманта.
Джаз бросает мой кошелек Чаду, который вытаскивает оттуда водительское удостоверение и внимательно изучает его.
— Какой у тебя адрес? — задает вопрос. Я делаю скучающий вид и без запинки произношу свой адрес, а потом дату рождения, когда меня спрашивают.
— Какой номер лицензии? — допытывается. Я знаю его, но также уверена, что большинство людей не знают. И назвать его, вероятно, будет более подозрительно, чем притворяться, будто не помню.
— Откуда, бл*дь, я знаю? — удивленно выдаю, перебрасывая свои длинные волосы через плечо. — А ты знаешь номер своей лицензии?
Он смеется и запихивает мои фальшивые права обратно в кошелек, бросает его Джазу, какой передает все мне вместе с сумкой.
— Где Дорнан? — повторяю. — Я должна была начать работать на него. Не хочу опоздать.
Дорнан выходит из тени, и слегка подпрыгиваю, не ожидая, что он все это время наблюдал.
— Крошка, — говорит, и его низкий голос внушает уважение сыновьям, которые, похоже, тут же встают по стойке смирно. — Ты уже опоздала.
Я нервно улыбаюсь.
— Мне так жаль. Татуировщик так долго...
— Татуировщик? — резко перебивает меня Дорнан. — Что за татуировщик?
Пожимаю плечами.
— Какой-то парень возле пирса. Хотите взглянуть?
Он улыбается, и, несмотря на мою ненависть к нему, я определенно могу представить, почему так много женщин бросается на него. Его глубокий, рокочущий голос; его бесспорно привлекательный вид, что он, конечно же, передал всем своим сыновьям; угольно-черные глаза, которые ничего не упускают и ничего не выдают. Да, я понимаю, почему у него семь сыновей от пяти разных женщин. Просто у него есть кое-что, чего не отнять. Харизма, очарование и невероятное обаяние. Даже в сорок восемь лет. С возрастом он становится только красивее.
Это заставляет меня ненавидеть его еще больше.
— Конечно, — говорит, выглядя нетерпеливым. Я улыбаюсь, поднимаю белое платье, чтобы он увидел мои кружевные трусики, и оттопыриваю бедро в сторону.
Дорнан присвистывает.
— У тебя красивая татуировка, солнышко.
— Я сделала ее для вас, — смущенно улыбаюсь. — Знаю, что они есть у всех ваших девочек.
Сыновья не выглядят впечатленными. На самом деле, у большинства из них скучающий вид и они смотрят на пол. Это иронично, правда. Такие хитроумные, как все они, даже не представляют, что перед ними стоит их судья, присяжный и палач в одном лице, разрисованный розами и чернилами.
Мое сердце парит от мысли о том, что я сделаю с каждым из них.
Двадцать минут спустя мы находимся в спальне Дорнана в клубе. Я знаю, что у него есть собственный дом, но, скорее всего, там его жена. Бедная женщина. После моего унизительного интим-обыска он увел меня оттуда наверх, подальше от любопытных глаз своих сыновей и товарищей по клубу. Я в равной степени рада и раздражена. Облегчение от того, что мне не пришлось устраивать шоу перед огромным количеством скользких парней или танцевать моей только что сделанной татуировкой. А разозлилась, поскольку не могу нормально дышать в этой комнате — такой большой, где на всех окнах металлические решетки, и я безошибочно нахожусь в ловушке. Одна. С ним.