Глава 5
Том проснулся очень поздно. Солнце било в глаза, он поднялся и протер их.
-Доброе утро, ми…, - он повернулся к кровати, но там никого не оказалось.
-Анастасия! - он зашёл на кухню, в ванную. - Анастасия!
Её нигде не было. На тумбочке у кровати он нашёл записку.
"Томми, не волнуйся, со мной все хорошо, я проснулась раньше и ушла домой. И закрой входную дверь, я её оставила открытой."
Том подошёл к входной двери и защелкнул замок. Прислонился спиной к двери и сполз на пол. Бумажка упала. В груди, там, где вчера бушевало непомерное чувство счастья, вдруг стало больно."Мне нужна она. Я не могу жить без неё. Без неё ничего не имеет смысла." И он твердо решил, что скажет ей в следующее воскресенье.
***
Это был его первый раз в галерее. Она была невероятно длинной и широкой, по разветвленным коридорам постоянно сновали туда-сюда люди. Среди этих людей выделялись так называемые критики, в строгих костюмах и с очками носу. Они то и дело подходили к какой-нибудь картине, скептически осматривали её, и чаще всего выносили такой вердикт:
-Ничего примечательного. Мазня.
Том сразу же проникся к ним неприязнью и отчаянно хотел, чтобы до его картины эти критики не дошли. Но когда он сам наконец до неё дошёл, один из них уже был там. Был там и Р., который весьма оживленно беседовал о чем-то с критиком. Поправив свой пошарпанный галстук и стараясь не выдавать волнения, Том направился к ним.
-О, а вот и вы, Томас! - Р. похлопал Тома по плечу. - А мы как раз о вас говорим.
-Здравствуйте, господин Р., - Том заставил себя улыбнуться.
-Познакомьтесь, это Эдвард, мой хороший знакомый. Он, кстати, очень хотел поговорить с вами.
Том протянул критику руку. Тот пожал её с абсолютно невозмутимым видом.
-Приятно познакомиться, Томас. Я действительно желал бы переговорить с вами наедине. Р., если позволите…
-Да, да, конечно, - проговорил Р. и скрылся в конце коридора.
-Знаете, молодой человек, я видел очень много работ в своей практике, и подавляющее большинство из них- абсолютная бездарность. Там нет ни вкуса, ни стиля, ни мастерства, тем не менее эти маляры все равно строят из себя невесть что и лезут на серьёзные выставки. Смех, да и только.
"Ну все, сейчас он скажет, что я- один из них."
-Но вы- другое дело.
Том закашлялся. Критик взглянул на него из-под очков и продолжал:
-... Вы- другое дело. Хоть вы и представили сегодня только одну картину, но она стоит десяти висящих рядом. В ней есть та искра, та изюминка, которая выделяет по-настоящему талантливого художника из толпы маляров. А, услышав от Р., в какие сроки была создана эта картина, я был, признаться, просто восхищён.
-Благодарю вас.
Том был просто в замешательстве. Он оглядел другие картины, других художников, которых критики отправляли домой, окрестив "малярами", и медленно начал осознавать, что он не на одном уровне с ними. И нет, не ниже, а выше. Он был лучше их. Об этом ему говорили за последнее время много раз, но слова эти пролетали мимо Тома. Он настолько привык быть обычным, ничем не выдающимся Томом, что просто не мог сразу принять того факта, что существует другой Том- Том, который превосходит многих. И слова этого строгого, холодного человека, которому не нравилось ровным счётом ничего на этой выставке, но картина Тома понравилась, вызвали в нем прилив гордости за себя. Том провел рукой по волосам, поднял голову выше и уже уверенным голосом повторил: