А изменения были пугающими. Привычно ощущаемое тело тринадцатилетнего мальчика более не существовало. Тело изменилось со здорового детского на страдающее взрослое. Грубое, израненное и исхудавшее, оно носило черты напоминающее облик Старшего. Единственного чего не хватало, так это лица. В поисках хоть какой-то отражающей поверхности, Джим начал рыскать взглядом по коридору, пока не встретился взглядом с пожилым мужчиной.
Не крупнее девушки, стоящей у него за спиной, интеллигентное лицо, обрамленное аккуратной бородкой с видимой сединой. Всем своим видом он вселял в окружающих уважение и почтение к собственной персоне. В идеально чистом накрахмаленном докторском халате, в окружении таких же белых стен, уставший от немалого объёма работы, пожилой джентльмен заговорил с мальчиком. Голос звучал бархатно и в то же время отчётливо, с размеренностью, свойственной часам, с таким же успокаивающим тиканьем:
- Здравствуйте. Меня зовут Девюль Вонтис. Я профессор и главный доктор в этой больнице. Люди, которых ты можешь сейчас видеть - мои коллеги. С ним ты уже знаком, - доктор провёл левой рукой в сторону стоящего на коленях, Яна. Человек больше походивший на гориллу, сдерживал в себе не только боль, но и непрекрытую ярость. Убедившись в том, что больной запечатлел в памяти образ медбрата, профессор продолжил: - А юную леди, стоящую у меня за спиной, зовут Елена Днепровская. Она моя ассистентка и ваш лечащий врач.
Стоящий за профессором силуэт напоминал собой ледяную скульптуру. Такой хрупкий, чистый и прекрасный. Казалось достаточно одного неосторожного движения, лёгкого прикосновения и она растает, исчезая в собственном потоке.
Её внешность очаровала Джима, навевая уже почти забытые воспоминания о матери. Именно поэтому мальчик был в ярости. Он бежал от своей семьи к голосу любимого человека. Тая надежду в сердце, он отказался от возможности вернуться, и в итоге, всё оказалось зря. Девушка, чья внешность едва ли не полностью соответствовала красоте его матери, всё равно являлась не более чем хорошо подобранной копией, проигрывающей непревзойдённому оригиналу.
Джим кипел внутри, обида двигала его вперёд. Плотно прижимаясь к стене, парень шёл вперёд, не понимая того, что он хочет сделать. Профессор же прекрасно осознал настрой и желание юноши. Своим обычным спокойным и твёрдым шагом Девюль приблизился к пациенту и встал перед ним. Он начал задавать вопросы, ответы на которые Джим прекрасно знал:
- Почему, уважаемый, вы так стремитесь приблизиться к доктору Елене? Что вы хотите сделать, когда подойдёте к ней?
Джим долго молчал, смотря на доктора, и всё же, спустя какое-то время, он злобно констатировал факт:
- Она не моя мама!
- Прошу вас, она никогда ею и не была. Хотя, - профессор посмотрел на свою побледневшую ассистентку, а затем продолжил: - она искренне старалась её заменить, прикладывая все возможные усилия, чтобы вам помочь.
- Но она не моя мать! - громко повторил Джим, едва от этого не потеряв равновесие.
- И вы снова правы. Она не ваша мать. А необходимо ли ей быть вашей матерью, чтобы заботиться о вас? Вот посмотрите, например, на меня…
Джим, наконец, перестал сверлить взглядом девушку, переключившись на профессора. Тот же, словно, не замечая смены настроения у юноши, продолжил.
- Как вы можете видеть, я ни один из ваших родственников или членов семьи. Впрочем, это факт никак не мешает мне хотеть вам помочь. Даже с учётом того, что вы сделали с бедным Яном.
Не поворачивая головы, краем уха юноша слышал, как кряхтит мужчина. Чувствуя нарастающий стыд, Джим, постарался оправдаться:
- Он сделал мне больно…, и я не думал, что так сильно его ударю… - Уже не смотря на доктора, опустив глаза в пол, юноша с раскаяньем в голосе произнёс: - Простите меня, я не хотел…
Ожидая именно этих слов, профессор понимающе кивнул и сказал:
- Вот видите, вы не хотели сделать ему больно. Обстоятельства вынудили вас так поступить. Верно?
Джим, понимая, что его прощают, энергично закивал головой, стараясь таким действием больше обозначить свою невиновность. Однако, действия Девюля насторожили юношу. Доктор в точности, как Старший сделал задумчивое лицо и начал поглаживать аккуратно постриженную бородку. Когда же профессор заметил, как пациент ждёт от него ещё каких-то слов, он спросил: