- Вот и отлично! Слушай, может сходишь к себе в комнату и подберёшь настольные игры вам на ночь? Думаю, с ними вам будет куда веселее, чем просто болтать или жечь костёр.
Замолчав на мгновение, он сделался вновь серьёзным и не оборачиваясь, спросил в тишину:
- Майкл, тебе не хватило праздничного стола? Что ты делаешь с остатками еды? Неужели хочешь занести к себе на верх и там поесть, а после забыть вернуть посуду вниз? Ведь иначе у тебя не получится развести свойственный тебе свинарник.
Старшему не нужно было полностью поворачиваться, чтобы понять, чем занят человек спрятавшийся от его глаз. Пытаясь выйти из сложившейся ситуации с минимальными потерями, тихоня с набитым ртом постарался оправдаться:
- Я нешу это не к шебе… А на куфню.
- Майкл, сначала прожуй, проглоти, а только потом говори. Мне казалось, что в этой семье, кто-кто, но уж ты этикет знаешь хорошо.
Сказав это, Старший всё-таки решил повернуться к собеседнику. Тот же старался как можно быстрее избавится от еды. Быстро пережёвывая напиханное, Майкл напоминал в этот момент хомяка. Не уследив за дыханием, он подавился и закашлялся. Небольшие кусочки мяса вылетели у него изо рта, что ещё сильнее разозлило Старшего.
Это было видно по его бледному лицу. Сжав челюсть так, что от напряжения выступили скулы, брат, к его чести, сдержал себя. Глубоко вдохнув, он медленно выдохнул и поинтересовался самым безразличным голосом:
- Ты в порядке?
- Да, просто… Кхе-кхе… Неправильно проглотил кусок… Прости...
- Я тебя предупреждал, нужно есть аккуратно, однако ты меня решил не слушать. Будь добр, убери свой беспорядок.
Майкл посмотрел на мелкие кусочки, разбросанные по полу. Поставив тарелку на одну из книжных полок, он достал свой платок и начал в него собирать разбросанный мусор. Несмотря на то, что несчастный старался как можно быстрее выполнить приказ Старшего, но у него это выходило плохо. Прежде, чем брат решился отчитать толстяка и припомнить тому все его проступки, он обратился к мальчику:
- Джим, тебе не нужно здесь стоять и нас слушать. Лучше иди наверх, собери настольные игры и посиди немного в комнате. Как только Ранл с Линой возьмут всё необходимое, они придут за тобой, и вы отправитесь в мини поход. Хорошо?
- Да, хорошо.
Мальчик вышел из гостиной и закрыл дверь. Ему самому не хотелось слышать, как Старший будет отчитывать Майкла. Как-то помочь Майклу он не решился так, как боялся, что за это ему запретят сегодня переночевать в палатке на улице. А Джим искренне этого желал с тех самых пор, когда болезнь вновь начала проявляться.
Эта страшная напасть появилась вместе с голосами, которые слышал Джим. Болезни предшествовал сон.
Длинный и белоснежный, словно только выпавший снег, коридор шёл далеко вперёд к одному единственному человеку, который не вызывал страх в этом кошмаре. Другие живые существа, отрастив клыки и когти, обезобразившись несколькими лицами, кричали за стальными, толстыми прутьями решеток. Каждый, называя себя тысячами имён, замолкал, как только пара существ, неотступно следовавших прямо за мальчиком, проходили рядом с ними. Огромные, напоминающие собой горилл, они появлялись у него за спиной из ниоткуда и придерживая мальчика за плечи, толкали того вперёд. Поскуливая, гориллоподобные твари всё с большей скоростью приближали Джека к загадочному человеку. Приблизившись к нему, твари отступали, достаточно было их хозяину встряхнуть рукой. Изнеможённое лицо улыбалось Джеку потрескавшимися губами. Мальчик наблюдал за тем, как старик, медленно вобрав в себя воздух, выдыхал после чего задавал всегда один и тот же вопрос:
- Джим, что ты видишь?
Не в силах противиться телу, управляемому посторонней волей, Джим вглядывался в собственное отражение. Взрослое, исхудавшее почти до костей тело. Оно кажется мальчику незнакомым, чужим, таким же, как и взгляд потерянных, пустых глаз.
Ощущая каждый удар собственного сердца, Джим пристально всматривается в отражение своих глаз, всё больше погружаясь внутрь себя до тех пор, пока рассудок не спрячется где-то в глубине, услышав напоследок:
- Он ещё не готов.
Затем наступало время пробуждения. Оно всегда сопровождалось сильными головными болями и дикой усталостью. В такие дни Джим не мог подняться с кровати и семья, услышав его плачь переходящий в стоны, приходила к нему, чтобы утешить и помочь.