- Помни о том, что они просто дети.
- Милая, эти дети попадаются повыше меня, и «потоваристей» тебя. Это не для меня. Я художник, а не педагог.
Наташа снова хихикнула. Кирилл почти раздраженно затушил сигарету.
- Где ты набрался этих жаргонных словечек? – продолжая улыбаться, спросила она.
Кирилл освободил руку, которой обнимал ее и поднялся с узкой кровати в комнате, в которой жил по приезду в ВУЗ. Комната была совмещена с его студией.
Для нее художник обустроил большую комнату, а для спальни - узкое помещение, больше подошедшую для гардеробной. Впрочем, комната, где Наташа хранила свою одежду, была в два раза больше спальни Наумова.
- Ты куда?
Кирилл ступил на холодный пол.
- В туалет, - сдержанно отозвался он, и двинулся через студию, в отхожую комнату, в чем мать родила.
Наташа проводила его взглядом. Беспокойство, поселившееся в ней с первой минуты их разговора здесь, не давало ей покоя. Кирилл сильно изменился. Казался нервным, нетерпимым, раздражительным.
На улице, с глухим шелестом ветер трепал деревья.
Фонарь, свет которого падал через окно, в студию Наумова, исказил листву деревьев, превратив их в жутких, двигающихся, криворуких чудовищ.
Наташа, подтянув повыше одеяло, проследила за скольжением теней от щупальцев-ветвей, и ее взгляд зацепился за недописанное полотно, накрытое белой, заляпанной краской простыней.
Там была изображена она. Лесная фея, в образе ее младшей сестры.
Что имел в виду Кирилл, произнося это странное слово «потоваристей»? Намекал на огромное количество соблазнов? Неужели он переспал со студенткой?
Наташа испуганно сжалась.
В этот момент послышались хлопающие шаги босых ног по паркетному полу студии. Кирилл возвращался. Он минул картину, даже не гляну на неё, вошел в спальню, закрыл дверь. Голубой свет фонаря больше не освещал Наумова, и Наташа потеряла любимого в темноте.
- Кирилл?
Мужчина тяжело опустился в постель.
- Да, милая.
- Если ты бросишь меня, я не переживу.
Он молчал.
Наташа прижалась к любимому всем телом.
- Почему ты молчишь? Я люблю тебя.
Она поцеловала его в щеку. Кирилл невнятно отозвался на ее ласку. Женщина похолодела где-то в глубине души. Что-то подсказывало ей, что «я люблю тебя» в ответ, ей уже не услышать.
- Давай спать, - сказал он, - завтра трудный день.
Наташа промолчала, окунувшись в свои невеселые мысли.
Он отвернулся. Его спина возвышалась перед ее лицом, сгущая и без того, сумрачную темноту.
Семенова закрыла глаза, в надежде не видеть этой темноты. Но там, по ту сторону ее сознания, было еще беспокойней и сумрачней, чем в его спальне.
Часть 4. Мужская История.
17.
Максим вошел в квартиру, оставив ключи от своего мотоцикла на тумбочке у входа. Поместил шлем там же, небрежно скинул кроссовки, расстегнул мотоциклетную куртку и увидел свое отражение.
После встречи с Ленкой он чувствовал себя настоящим мудаком. Зачем он только взялся ей помогать в этих грязных интригах? Максиму на секунду даже показалось, что его сестру подменили.
Когда она успела превратиться из прекрасной девушки в хладнокровную стерву? Она разрушила жизнь человека в руины, даже не оглянувшись.
Макс смотрел на себя чужими глазами. Его лицо в отражении казалось не знакомым. Черные волосы, почти до скул, были стянуты сзади в крошечный хвостик, который мама просто ненавидела. Надо будет постричься, подумал он, и побриться. Черная щетина делала из него настоящего дикаря.
Семенов криво усмехнулся. От его хищной улыбки женщины просто сходили с ума, да вот толку от этого мало.
Макс направился в свою «гостиную», продолжая развивать свою мысль о доступности женщин. Сейчас у него есть все, что он хотел лет в двадцать. Только сейчас, все это ему не нужно. Доступные женщины потеряли свою привлекательность. Семенову хотелось чего-то такого – эдакого!
Мужчина скинул куртку, и стянул белую футболку через голову. Чудовищный шрам на его боку увидел свет, солнечные лучи очертили рельефы мышц. Максим расстегнул джинсы, и, вытащив из их заднего кармана сотовый телефон, направился на кухню. Там достал пару яиц, побольше лука и масло. Водрузив сковороду на плиту, и тщательно смазав ее маслом, мужчина принялся снимать джинсы.
Когда с ними было покончено, Семенов зашвырнул их в «гостиную», выполняющую по совместительству функции столовой, прачечной, склада макулатуры, галереи спортивных наград, и газетных вырезок с упоминанием его имени, и другого хлама. Это логово настоящего холостяка редко посещали женщины. Даже родная мать не знала о том, что Макс живет именно в этой квартире. Для отвода глаз у него есть роскошный двух уровневый пентхаус в центре города. Но там Макс чувствовал себя неуютно, дизайнерские красоты не радовали глаз, было как-то холодно, кроме того, там постоянно толпились поклонницы. А о квартире в обычном доме с обшарпанным подъездом никто не знает. Здесь Максиму было хорошо. Именно поэтому он здесь, а не там.