— Меня не касается, куда вы денетесь! — грубо ответил хозяин. — Здесь вы, во всяком случае, не нужны.
Не только Бриенн так отнёсся к искалеченному Андре. Куда бы он ни приходил наниматься, хозяева говорили одно и то же:
— Нам нужны рабочие, а не калеки!
Восемнадцатого марта, когда рабочие Парижа взяли власть в свои руки, Андре пришёл в ратушу и сказал:
— Капиталисты не пускали меня на свои фабрики. «Калеки нам не нужны», — говорили они. Я согласен на любую работу…
Депутат Коммуны Варлен прервал его:
— Коммуна позаботится о вас. Вы получите работу. Её хватит для всех.
Андре доставили домой верстак, и столяр выполнял заказы рабочего правительства.
Проводив Клода, Андре оживился и пришёл в хорошее расположение духа.
— Не тужи, Дениза, — сказал он жене. — Пока среди рабочих не перевелись такие пареньки, как этот юный коммунар, врагам нашим не праздновать победы!
— Страшно мне! — только и произнесла Дениза в ответ.
Она не переставала думать о том, какая опасность грозит её семье.
Снова тень озабоченности набежала на лицо Андре:
— Надо нам с тобой договориться, как будем отвечать, если нагрянут жандармы. А они могут прийти по следам Клода и… Соседи у нас как будто неплохие, но, если их начнут допрашивать, кто поручится, что они не расскажут всё, что знают? Станет известно, что к нам приносили раненых, что ты оказывала им помощь. Как ты на это ответишь? Надо быть ко всему готовыми.
— Давай притворимся дурачками-простачка-ми, — предложила Дениза. — Ничего-де мы не знаем, коммунарам не помогали…
Дениза хотела ещё что-то сказать, но вдруг умолкла, глядя на дочь.
Жанетта не понимала, о чём говорили родители, но, видя их волнение, насупилась, скривила рот и уже готовилась зареветь во весь голос.
Денизе не терпелось докончить разговор с мужем, и она решила чем-нибудь занять девочку.
— Детка, — сказала она, — посмотри-ка: твоя Жакелина нахмурилась. Она хочет погулять и поиграть в песочек.
Жанетта перевела глаза с матери на куклу и тотчас убедилась, что Жакелина и в самом деле скучает. Девочка засеменила к ней маленькими ногами, взяла куклу на руки, прижалась к ней лицом и забормотала, подражая голосу матери:
— Будь умницей, не плачь, Жакелина! Сейчас пойдём гулять.
Для Жанетты не было существа краше, чем потрёпанная, старая кукла Жакелина. От частого мытья потускнели краски на щеках и на губах, парик на голове поредел и волосы спутались. Зато она была большая, ростом почти с Жанетту. Когда девочка держала её на руках, ноги куклы волочились по земле.
И эту замусоленную, завёрнутую в тряпки куклу Жанетта прижимала к груди и целовала, как целовала и обнимала свою дочь Дениза.
Девочка уложила Жакелину в корзинку и пошла с ней по двору. Здесь она постояла с минуту в нерешительности, выбирая место, где кукле было бы особенно привольно.
Зелёная травка с редкими жёлтыми одуванчиками около сарая больше всего понравилась девочке. Туда она и направила свои шаги.
Можно ли было найти более мягкую и душистую постель! Опустившись на траву, Жанетта вынула Жакелину из корзинки и уложила среди цветов.
— Отчего ты не спишь? — спросила она недо-
вольным тоном, наклонившись над Жакелиной. — Перестань разговаривать, спи! — и запела колыбельную, похлопывая куклу по плечу.
Но кукла не хотела закрывать глаза.
— У тебя болит головка? — озабоченно осведомилась девочка.
Жакелина ничего не ответила, и Жанетта решила, что, как ни удобна зелёная постель, надо что-нибудь подложить кукле под голову. Она стала озираться по сторонам, выглядывая, не найдётся ли из чего сделать подушку. Её взгляд остановился на куче стружек. Девочка перенесла куклу поближе к ним и стала неторопливо устраивать для неё высокую постель и подушку из стружек.
Прошло около двух часов с тех пор, как ушёл Клод. Семья Грио собиралась обедать. Дениза подала горячий, дымящийся картофель, но ни мужу, ни жене пища не шла в горло. Грохот ружейных выстрелов то и дело доносился с улицы, напоминая о жестокой расправе с коммунарами.
Оба Грио молчали. Слышалось только щебетание Жанетты. Погружённая в раздумье, Дениза не замечала, как девочка выбирает из миски самые большие картофелины и засовывает их в рот. Наконец Жанетта, не спуская глаз с матери, отнесла картофелину своей кукле. Ни мать, ни отец и тут не обратили на неё никакого внимания.
Предоставленная самой себе, Жанетта совсем осмелела. Щёки её разрумянились. В глазах заблестели лукавые искорки. Она взобралась на стул, достала ножницы, лежавшие на комоде, и уселась на полу среди своих игрушек.
Вдруг в открытое окно со двора донёсся шум.
Андре и Дениза переглянулись. Они ничего не сказали друг другу. Всё было понятно без слов: пришли жандармы! Что привело их сюда? Не напали ли они на след Клода? Андре и Дениза затаив дыхание ловили каждый звук, который долетал в окно.
Жандармы обыскивали подряд квартиры, чуланы, сараи…
Один из солдат остановился около стружек, подозрительно на них поглядывая.
— Гляди-ка, в этой куче кто-то рылся… Понимаешь?
— Нет, не понимаю, — буркнул второй в ответ. Ему было жарко, хотелось пить и спать.
— Эх ты, деревня! Тебе невдомёк, что тут дело нечисто. Может быгь, здесь кто-нибудь прячется. Поищем!
Солдаты пустили в ход штыки.
Бледный как полотно стоял Андре подле окна, глядел, как штыки вонзались в стружки, и ждал роковой развязки. Но красной ленты не было видно.
«Где же шарф? Куда он делся?» — с ужасом думал Андре.
Вдруг в дверь постучали. Андре отпрянул от окна и открыл дверь.
Первым в комнату ворвался офицер.
Дениза сидела молча, сгорбив плечи, внешне спокойная. Теперь, когда она уже не сомневалась, какая судьба ждёт её и Андре, она хотела только одного: чтобы их расстреляли не на глазах у Жанетты.
— Есть тут бунтовщики? — закричал офицер с порога.
Андре молча развёл руками. Он был растерян. Исчезновение шарфа испугало его едва ли не больше, чем если бы шарф обнаружили.
Дениза тихо сказала:
— Вот вся семья налицо. Мы никого здесь не скрываем.
— Это мы сейчас увидим!
Жилище Андре состояло из одной комнаты, которая служила кухней, столовой, спальней и мастерской одновременно. В этом маленьком помещении негде было спрятать человека. Однако жандармы умудрились всё перевернуть вверх дном.
Пока длился обыск, оба Грио не проронили ни слова. Молчала и Жанетта.
— Пошли дальше! — вынес решение офицер. — Хорошо, что здесь не как в других домах, ребята не пищат, не ноют и не болтаются под ногами. Могу похвалить тебя, женщина, что твоя девчонка не орёт и не мешает взрослым.
Дениза невольно взглянула на дочь впервые за это время. Но что случилось вдруг с этой спокойной, рассудительной женщиной? Теперь, когда опасность, казалось, миновала, взгляд её потускнел, лицо покрыла смертельная бледность. Медленно, делая над собой невероятные усилия, она стала подниматься со стула, опираясь на спинку и не сводя глаз с дочери.
Вдруг она закачалась и упала без сознания.
Андре шагнул было к ней, но остановился, увидев на полу около Жанетты клетчатый фартук жены.
Но не это было самое удивительное.
Жанетта сидела в углу на корточках. В одной руке она держала ножницы, в другой — сложенную алую ленту. То был шарф депутата.
— Ну вот, начинаются обмороки! — грубо крикнул офицер, не оборачиваясь. — Терпеть не могу таких неженок.
Дверь за жандармами захлопнулась.
Андре бросился к Денизе. Она уже открыла глаза, но ничего не говорила. Андре поднял её и усадил на стул.
С минуту в комнате стояла полная тишина.