Клод и тут ничего не сказал, нахлобучил на голову кепи и вышел.
Было совсем темно, когда Клод входил к Грио. Велик был его испуг, а затем удивление и радость, когда он выслушал от Денизы всю историю с шарфом депутата. Он не мог удержаться от искушения и одобрительно дёрнул за локон Жанетту, которая наряжала Жакелину в новое голубое платье. Малютка была так поглощена этим занятием, что даже не обратила внимания на озорство Клода.
Клод рассказал своим новым друзьям о Кууле и в доказательство истинности своих слов показал вино и деньги.
Грио задумался:
— Судьбу Лагрене ему доверить рискованно.
Разве только в самом крайнем случае. Может, это шпион, как знать!
— Нет, он в самом деле иностранец. Он и прежде плохо говорил по-французски. Я его давно знаю, — возразил Клод.
— И всё-таки он, может быть, шпион, — настаивал Андре. — Выпытает у тебя всё, что ты знаешь о коммунарах, и выдаст.
— Но как же быть? Ведь Лагрене нельзя оставить в саду.
— Вот что, дружище, — сказал после минутного раздумья Андре. — Будь что будет! Ещё не было случая, чтобы кто-нибудь из семьи Грио пошёл на попятный. У нас уже побывали жандармы. Авось больше не придут. Ночью отправляйся за Лагрене и приведи его сюда.
— Это другое дело, — сказал Клод, просияв. — Сюда недалеко. Он дойдёт.
— Иди, не теряй времени, — заторопил юношу Андре и бросил беглый взгляд на жену.
Дениза ничего не сказала, только положила руку на плечо мужу.
Лагрене очень обрадовался Клоду, но наотрез отказался перебраться к Грио:
— Нельзя подвергать такой опасности целую семью!
Он взглянул на сильно поношенные башмаки, штаны и блузу, которые прислал ему Грио, и улыбнулся:
— А вот подарок этот мне пригодится. До среды ещё есть время. Добудь мне горсточки две сажи, метёлку и небольшую лесенку. Я вымажусь сажей, возьму в одну руку метёлку, в другую — лесенку и
пойду по дворам, как заправский трубочист. Кстати, я когда-то был трубочистом.
— Да какой же из вас теперь трубочист! Куда вам лесенку тащить! Вам надо сил набраться, чтобы ноги передвигать! — Тут Клод вспомнил о другом свёртке, который принёс вместе с одеждой Грио и положил под куст. Для Лагрене сейчас самое время подкрепиться!
Увидев в руках мальчика бутылку вина и деньги, Лагрене удивился:
— Откуда такое богатство?
— Это мне дал один заказчик, иностранец.
Удивление Лагрене возросло ещё больше:
— Расскажи-ка, из какой страны явился к тебе этот волшебник? Тут что-то неспроста!
Клод рассказал о своём знакомстве с Куулем и о последнем с ним разговоре.
— Кууль — ты сказал?
— Да, Кууль.
— Мартин Кууль?
— Да-да. Именно так и написано было в квитанции: Мартин Кууль… Но откуда вы его знаете? Клод широко раскрытыми глазами глядел на Лагрене.
— Знаю, друг мой, и он меня знает.
— А можно ли ему довериться?
— Не беспокойся! Это верный человек. Его прислал Карл Маркс. Ты о нём слышал?
— Никогда не слыхал. Кто это?
— Маркса знают рабочие всего мира и считают своим учителем. Это он им объяснил, как надо бороться за свои права.
Клод с любопытством придвинулся к Лагрене.
— Богачи живут привольно, в роскоши и без забот, — продолжал депутат, — а рабочие недоедают, недосыпают, все их силы уходят на тяжёлый,
изнурительный труд. Безропотно терпели бедняки свою горькую долю. Долго верили они хозяевам и священникам, будто так уж заведено раз и навсегда, что одним полагается жить в довольстве, а другим в нищете и что ничего изменить нельзя. А Маркс объяснил, что изменить можно и должно.
— Вот и Коммуна хотела всё изменить! — вырвалось у Клода.
— Верно ты понял, Клод! Коммуна как раз и начала изменять жизнь, налаживать её по-новому.
Лагрене задумался. Как рассказать в двух словах Клоду обо всём, что сделали Маркс и его друг Энгельс? Ведь это они в своих книгах объяснили, что всем, кто трудится, надо объединиться, отобрать у помещиков землю, у капиталистов — фабрики и заводы, и самим ими управлять. Они создали союз рабочих всех стран — Интернационал, следили за борьбой коммунаров, помогали им советом и делом. А теперь, когда коммунары оказались разгромленными, спасали через верных людей тех уцелевших членов Коммуны, которых ещё можно было спасти.
— Но почему версальцы оказались сильнее нас? — нетерпеливо нарушил молчание Клод.
— К сожалению, — задумчиво ответил Лагрене, — версальцы одолели нас, потому что Париж был отрезан от всей остальной Франции и крестьяне, которых больше, чем всех фабрикантов, попов и землевладельцев, не пришли нам на помощь. Недаром Маркс говорил, что без крестьян мы успеха не добьёмся. Враг оказался сильнее. Но не унывай, Клод! Ведь Коммуна — только первый опыт. Ты счастливец! Тебе довелось увидеть, как парижские рабочие первые в мире попробовали создать новую жизнь…
Лагрене снова умолк и так углубился в свои мыс-
ли, что, казалось, совсем забыл о существовании Клода.
— Ну, как же нам теперь быть? — нерешительно напомнил о себе Клод.
— Как быть? — повторил Лагрене. — Продолжать борьбу, действовать. И даже сейчас — действовать! Беги скорее к Куулю! Доверься ему во всём! Он нам поможет!
Рано утром из ворот дома, примыкавшего к саду табачного фабриканта, вышли два человека в хороших светлых костюмах. Один из них выглядел постарше и держался не так прямо, как второй. Шагая, он чуть заметно прихрамывал на левую ногу, во шёл уверенно, опираясь на палку с большим серебряным набалдашником.
Казалось, эта маленькая уединённая уличка затерялась среди больших улиц и осталась в стороне от событий, которые сейчас разыгрывались по соседству.
Человеку, который прихрамывал, видимо, не хотелось расставаться с утренним Парижем. Он так пристально вглядывался в ясное небо, серые дома, опущенные на окнах ставни, зеленеющие деревья, булыжники мостовой, как будто хотел вобрать в себя всё, что видел, как будто надолго прощался со всем, что было перед его глазами.
Увидев приближающийся закрытый экипаж, незнакомец помоложе сделал кучеру знак рукой и снял свой цилиндр. Мартин Кууль — ибо это был он — вытер платком вспотевший лоб. Карета подъехала ближе и остановилась у самого тротуара.
Первым подошёл Кууль, открыл дверцу и пригласил своего спутника занять в карете место. Тот сперва положил на сиденье палку, потом облоко-
тился одной рукой о дверцу, а другой — о плечо Кууля и только тогда забрался в карету. Все его движения были строго рассчитаны. Но для постороннего глаза оставались незаметны огромные усилия, которых стоило этому человеку каждое движение. Вслед за ним уселся в экипаж и Кууль.
Едва карета тронулась, как в воротах того дома, от которого она отъехала, появился Клод Удача. В левой руке он держал жареные каштаны, а правой беспечно отправлял их один за другим в рот.
Когда карета исчезла за поворотом, Клод Удача притронулся к своему кепи правой рукой. Впрочем, этот жест был таким мимолётным, что нельзя было наверняка сказать, было ли это прощальное приветствие или просто юноше захотелось поправить съехавшее на затылок кепи. Никто из прохожих, в том числе и полицейский патруль, не увидел в этом ничего подозрительного.
Ничего подозрительного не было и в том, что юноша держал под мышкой небольшой свёрток.
Весело насвистывая, он пошёл в направлении, противоположном тому, куда поехала карета.
Он торопился: надо было успеть до работы отнести к Андре Грио штаны, блузу и башмаки, которые не понадобились Лагрене.
|||||||||||||||||||||||||||||||||
Распознавание текста книги с изображений (OCR),
форматирование и ёфикация текста — творческая студия БК-МТГК.