Там ведь крыша, да? Мы же на последнем этаже!
- Ты слишком легко одета, - заявил мой Мороз и стал открывать шкафчики, стоящие тут по периметру.
Прикинув, выдал мне вязаный шарф, светлые штанцы с утеплителем и зеленый с золотой вышивкой тулупчик.
- Тебе нравится здесь работать? - поинтересовалась я, с любопытством разглядывая своего напарника-«дедулю».
- Тебе тоже понравится, когда распробуешь вкус волшебства, - так многозначительно задрал бровь он, что у меня опять сердечко ускорилось.
Ну, охренеть же какой горячий Мороз! Как теперь справиться с волнением? Нужно было выбрать напарника попроще.
Но когда я представила, что им стал бы кто-то другой из зала ожидания, поняла, что нет, мой выбор был верным.
- А куда делась твоя предыдущая эльфийка?
Он улыбнулся шире.
- Двадцать пятые? Их перевели к менее удачливому Морозу, когда поступил твой запрос!
Эта цифра занозой засела в голове: кадровичка назвала меня семьдесят пятой. Я нутром чуяла, значило это не просто порядковый номер.
- Ты совсем не понимаешь, что здесь происходит, да? – веселился Ник, поглядывая на меня с азартом фокусника, нетерпеливо ожидающего, когда я раскрою его самый главный секрет.
Я утеплилась и объявила, что готова. С загадочной улыбкой напарник пропустил меня к лесенке, провожая пристальным взглядом, от которого бежали мурашки.
Поднявшись к распахнутым дверям, я вышла на крышу и…
Моя челюсть поздоровалась с полом от открывшейся впереди захватывающей картины.
Глава 4
На длинной взлетной полосе, покрытой искрящимся в свете прожекторов снегом, приземлялись и взлетали настоящие, не побоюсь этого слова, сани! Запряженные живыми, твою мать, оленями!
Стоящий у стойки распределения вылитый Гендальф выдавал каждой паре-тройке-четверке Морозов-Эльфов большие мешки, привезённые с нижнего этажа на подъёмнике. После небольшого напутствия «Гендальфа» сани в буквальном смысле взлетали...
От потрясения мои сапожки намертво примерзли к полу.
Ник настойчиво подтолкнул меня вперёд, тихонько смеясь.
Вытаращив глаза, я встала в конец небольшой очереди, ожидая вот-вот проснуться в своей постели и обнаружить, что все это просто сон.
Чем ближе я оказывалась к взлётной полосе, тем сильнее дрожала. Сердце отбивало чечетку. Нам что, предстоит лететь?!
Нет-нет, с самолетами у меня нормальные отношения, но летать на санях, как в детских сказках?! На такое я не подписывалась!
- Боишься, Семьдесят Пятая? – Ник властно положил горячую ладонь мне на талию, придавая уверенности, но я все равно притормаживала на каждом шаге.
- Охренеть! – воскликнула я, разглядев серебристое мерцание, вылетающее изо рта и исходящее из рук «Гендальфа».
Словно настоящая ледяная магия! Но это ведь невозможно?
Касаясь людей и оленей, ледяное волшебство оседало на одежде и коже едва заметным мерцающим инеем и приподнимало сани над поверхностью, как в шоу самых крутых иллюзионистов.
Мои глаза окончательно вылезли из орбит, когда группа из четверых работников – одного Мороза и трех его подручных-эльфиечек – воздушно всплыла на мягкие бархатные сидения саней. Спустя мгновение олени невесомо, позванивая колокольчиками, унесли их в ночное небо...
«Гендальф» с невозмутимым видом вручил мне большой красный мешок и штуку, напоминающую кальян.
Мой внутренний голос тут же выдал порцию саркастичных предположений о галлюцинациях, спровоцированных витающим в воздухе незаметным газом, который распыляют при входе и одурманивают им всех входящих сюда потенциальных работников.
Я не успела обдумать это: добродушно улыбнувшись, седобородый маг окатил меня своим ледяным дыханием. Оно наэлектризовало каждый мой волосок, и тело вдруг стало лёгким, как пёрышко. Оторвалось от земли и зависло над снежной поверхностью.
Я взвизгнула, испуганно взмахивая руками, но Ник ловко подхватил меня за талию и надежно прижал к себе. Посмеиваясь, подсадил в поданные сани и устроил напротив себя на мягком сидении.
Я не могла пошевелить ни шеей, ни ногами. Так и застыла с мешком в одной руке и «кальяном» в другой, от страха неспособная закричать.
Сани мягко стронулись с места, покачиваясь в невесомости. Лишь веселая мелодия колокольчиков и ласкающие кожу снежинки свидетельствовали, что мы летим.