– За то, что спас, оставлю тебя живым, не буду больше тебе являться, – сказала дева.
Не согласен был Родриго на такой исход, заявил, что лучше смерть в ее объятьях, чем жизнь, но без нее.
– Не вынесет смертный любви суккуба, лишь порождение тьмы может мне достойным стать. Но дорог ты мне, и если готов бессмертной душой своей поплатиться, знаю я способ.
Родриго согласился, и отвела его прекрасная Саломе в лес. Предстали они оба в лунном свете на поляне пред идолом языческим, и спросила демоница позволения подарить возлюбленному поцелуй вечности. Глас над поляной раздался:
– Даю вам темное благословение на сей нечестивый союз, но с одним условием. После каждого соития будут рождаться у вас порождения тьмы для увеличения моего легиона.
Родриго уверил, что сможет прокормить всех детей.
– Да они сами себя прокормят, – заверил глас и провел темное венчание.
С тех пор живут Родриго и Саломе счастливо, потомство множат. Инквизитор же, как прознал обо всем, поклялся отомстить Родриго и извести дона и род его проклятый. Каждый год пытается с переменным успехом, то он Родриго наколбасит, то дон ему по щам надает. Так и живут. Чем кончится все это, ни небеса, ни преисподняя не знают.
Глава 7
Семья наложила на дона Родриго новые обязательства, тем более что плодиться и размножаться они начали в первую же ночь. Некоторые исчадия после рождения отправлялись прямиком в ад, другие оставались с родителями до достижения самостоятельности. Сначала Родриго пугала вся эта потусторонняя дребедень, выбегающая между ног жены, но он быстро привык.
Спасения от преследований инквизитора Родриго и Саломе решили искать у ее родителей. Вот тогда и оказалось, что тесть с тещей не очень-то рады такому зятьку. Даже тот факт, что союз скрепил сам Властитель Преисподней, не особо тешил их. Они по-другому видели счастье дочери. В результате Родриго закапывали, топили, четвертовали, травили, оставляли одного сидеть с детьми.
Дон же выпутывался из всех устроенных родственничками подлянок, а во время очередного нападения приспешников инквизитора спас всю семью. После бравой победы он погонял тестя с тещей пару сотен раз по всем кругам ада, грозя изрубить шпагой, тем самым показал, кто теперь в семье главный. Черти в аду даже ставки делали, кто кого, и хрумкали поджаренными пальчиками грешников, наблюдая за представлением.
После этого никто не смел сомневаться в авторитете дона Родриго. Смертным он был раздолбаем, но как обращенный многодетный вампир – проявил себя ответственным, харизматичным монстром.
Вот и сейчас, когда безопасность семьи была под угрозой, он не висел сложа крылья. Отсиживаться в преисподней Родриго не собирался, поэтому план с фестивалем ободрил. Лея и Сет занимались планированием поездки. До фестиваля оставалось еще восемь месяцев, но для большой семьи требовалось много чего. Саломе немало времени проводила в аду, договариваясь о возможности оставить там детей на несколько дней. Она постоянно подписывала какие-то договора, дополнения к ним, дополнения к дополнениям и пояснения к дополнениям дополнений. Что поделать – черти любят бюрократию.
Родриго и Малкольм каждую ночь вооружались лопатами и рыли ров вокруг особняка, выкапывали мертвых, выдавали каждому косу и ставили вдоль дороги. Такой декор никого из соседей не удивлял, ведь был канун Хэллоуина. Все же каждое утро Саломе и Хейд укладывали покойников обратно в могилы, заклинанием закапывали ров и расставляли по лужайке декор из тыкв и бутафорских частей тела.
Пока соседи готовились к Хэллоуину, Стиксы готовились к Самайну. Женщины собирались на променад на гору Броккен, готовили наряды и приводили в порядок метлы. Хейд все надеялась раздобыть свежего девственника, чтобы не лететь с пустыми руками. Она принюхивалась к Сету, пока Лея не заявила, что если бы Сет до сих пор был девственником, она бы давно его либо съела, либо совратила. Тогда бабка начала принюхиваться к туристам, коих перед праздником всегда прибавлялось в городке.
Ближе к Самайну дед Лугоши засуетился, начал укреплять гроб и обвешивать себя талисманами. Сет решил, что старый вампир почему-то боится профессионального праздника. Однако Лея объяснила, что каждый Самайн воскресает из мертвых его теща, мать Хейд, и гоняет зятька всю праздничную ночь.
Сету же она посоветовала накраситься пострашнее обычного и обмазаться жабьей слизью, чтобы отбить человеческий запах, иначе прабабка сожрет его и глазом не моргнет. Для верности перед отлетом на Броккен Лея несколько раз предалась с Сетом безудержному разврату, чтобы от ее мужика за версту разило пороком, и у прабабки не возникло подозрений на его счет. Сама же нарядилась в костюм вавилонской блудницы и умотала с матерью и бабкой на шабаш.