— Не знаю, — буркнул Петрович. — Мертвецы уйдут с вашей станции. Зачистите там всё и забирайте ваших бабушек и кого там ещё. Мне лишние рты не нужны. Итак, делим припасы на всех с трудом. — Брокер сжал губы. Неприятен ему был этот разговор.
— Извини, Петрович, — обратился к главе Шелест. — Мы все в одной лодке. И раз принял людей, то не фиг сейчас вешать всех собак на Брокера. Король со своей свитой мог бы заявиться и к тебе.
— Ты рот прикрой, молокосос! — глава резко поднялся из-за стола. — Много ты понимаешь, щенок.
— Не лечи меня, да и к стоматологу сам сходи, прочисть рот себе. — Шелест сверлил Петровича взглядом. — Работали бы сообща, не случилось бы такое, как сегодня. Мы как-то приняли твои раненых и ничего, не мявкали. Да и ты не особо расшаркивался или гонору много стало? И не думай, если ты мне в отцы годишься, что должен перед тобой кланяться. Не болванчик. Пошли парни, нечего тут делать.
Прыщ дёрнул его за рукав куртки. Не хотелось пацану уходить. Всё думал, не блефует ли товарищ или разозлить главу «Пушкинской» решил окончательно. Микки поднялся со стула, а в глазах Брокера появилась паника.
— Есть у меня нычка, — шепнул Мик главе «Маяковской», — до утра пересидим…
— Ладно, — глухо отозвался Петрович. — Что я вас в ночь выгонять на мороз к мертвякам буду?
— А что нет? — рассмеялся Мик. — Не тебе судить Брокера, мы ж не судим тебя. Чисто по- человечески людям обычно помогают. Мы же не враги. И инфа у нас есть об этой гниде полумёртвой, что Королём называется. Соглашусь с Шелестом, лучше мы свалим. Не хочется ещё одним лишним ртом быть на твоей станции. — Мик сделал ударение на слове «твоей» и сплюнул под ноги.
Прыщ, переминаясь с ноги на ногу тихо проговорил:
— Мне тоже обидно всё это выслушивать, но я не могу уйти. Бабушка единственная, кто остался у меня, и я должен узнать, жива она или нет.
— Оставайся, если хочешь, — отозвался Петрович, выпятив нижнюю губу и скрестив руки на груди.
К удивлению Шелеста уверенного, что Прыщ останется, парень покачал головой.
— Подачки мне не нужны. Извините, если грубо отвечаю, но все мы люди и должны быть на одной стороне.
Пацан повернулся к старшим и кивнул Брокеру:
— Идём, я с вами, парни.
Петрович молча проводил их взглядом, и как показалось ошарашенному Брокеру, ещё немного и готов был согласиться оставить этих дерзких соседей ночевать на станции. Глава «Маяковской» вдруг почувствовал себя гадко. Неужели и его подчинённые считали его трусом. Но ведь так сложилось. В момент нападения мертвяков он ближе всех оказался у выхода. Спасительная дверь могла стать шансом и для других, но кто-то заблокировал её. Она захлопнулась и не открывалась, хотя Брокер стучал в неё до боли в костяшках. Толку нет объяснять сейчас своим парням, что он не сбегал. Это было бы похоже на оправдание своей безответственности и если хотите назвать это трусостью, так тому и быть.
На поверхности глубокая ночь. Шелест поинтересовался у Мика:
— Реально есть какое-то убежище? — он перелез первым через баррикады «Пушкинской». — Или набрехал?
— Есть, — отозвался товарищ. — Тут недалеко. Есть один погребок, но там дед один живёт. Отказался в метро спускаться, сказал, что слишком стар, чтобы жить по чужим правилам.
— Дед, говоришь? — прищурился Брокер. — Любопытно.
— А чё любопытного, — усмехнулся Микки. — Там он сам в ответе за свою безопасность и тепло и еду. Короче пошли. Это вон за тем домом. Там ещё раньше, говорят кафе, было — «Советская пивная».
— Помню такое, — кивнул Шелест и прибавил шаг.
Ветер стих. Серое небо низкое и тяжёлое нависло над городом. Протиснуло пальцы сизого тумана между домами, наблюдало за бездомными людьми. Прыщ, вздыхая, плёлся за Брокером. Тот, сунув голые руки в карманы, поднял воротник, из-под шапки выбились седые волосы. Парень смотрел на главу «Маяковской» и размышлял, сколько же ему лет. «Наверняка много, хотя лицо молодое, может, поседел рано»? В эти непростые времена все выглядели намного старше, чем в прошлые годы. Тогда жили в сытости и достатке. Не все, конечно, но даже нищим было легче, чем людям в общинах под землёй. «К счастью, есть метро, — рассуждал Прыщ, вспомнил бабушку, единственного родного человека. — Господи, если ты есть, спаси её пожалуйста. Пожалуйста-пожалуйста»…
— Да чтоб тебя.
Прыщ очнулся от тычка в спину.
— Спишь что ли, пацан? — Голос Брокера вырвал его из мыслей. — Один хочешь остаться?
— Да нет. Всё хорошо, — отозвался парень. — Просто вспомнил бабушку.
— Мариванну?