…Добыв кресалом огонь, отец Палладий поставил на него закопченную кастрюлю с обломанными ушками, вместо которых приспособил проволочные петли. Пока вода закипала, почистил рыбешек, побросал туда, посолил. Соли оставалось совсем мало, едва полпачки, и где взять еще — отец Палладий не ведал, потому давно уже тратил ее бережливо и часто ел несоленое, привыкая. Но сейчас экономить он не хотел, и потому сыпанул в кастрюлю несколько горошин черного перца — тоже неприкосновенный запас.
В дом вошел мальчишка, положил на стол четыре помидора и букетик укропа пополам с петрушкой. Постоял, глядя на булькающее варево, повесил свой автомат на гвоздик рядом с выцветшим старым календарем за 2018 год с эмблемой чемпионата мира по футболу.
— Настоящий? — спросил поп, помешивая уху длинной деревянной ложкой, самолично вырезанной из липы.
— Травматический. Настоящие в таком лагере нельзя, это только у старших потом…
— А тебе-то сколько лет?
— Двенадцать.
— А звать тебя как?
— Роланд.
— Странное имя, — покачал головой поп. — А я — отец Палладий.
— Странное имя, — парировал мальчишка. — А почему отец?!
— Я же говорил, я — священник… Хотя это никакого значения уже не имеет, так что ты прав. Можешь меня звать просто дядя Палладий. Или дед.
— Дед… А я один раз видел отца, — сообщил Роланд, принюхиваясь к рыбному аромату.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, отца. В смысле, когда семья. Отец, матерь… или мать?.. У нас в поселке была. Раньше больше было, но потом ювеналы приехали, ликвидировали, а эти как-то остались. К ним даже журналисты из Евросоюза приезжали, сюжеты снимать. Может, для того и оставили — ну типа круто, когда такое, ни у кого же почти нету…
Под ногами завертелась невесть откуда взявшаяся кошка Анжелика, дергая попа когтями за штанину. Отмахнувшись от кошки ложкой, отец Палладий уточнил:
— На весь поселок — всего одна семья?!
— Ну да. Отменили же.
— Кого отменили?
— Семьи. Общественное воспитание. У нас даже предмет такой есть… скучный, шит… Ты тут что, без ньюс-линии живешь?
— Я даже не знаю, что это, — признался поп. — Да мне и не нужно. Войны же нет?
— Вроде нету. У нас точно нету, только в этой… в Израиле…
— А почему вы с оружием?
— У нас лагерь военизированный. Программа «Звезда», вместе с НАТО. Но таких совсем мало, меня взяли по тестам, я третий был, — с гордостью поведал мальчишка. — Из нашего поселка все остальные по «Радуге» поехали заниматься, ну, по программе мегатолерантности…
Отец Палладий покрошил в уху прошлогоднюю бугристую картошку. Мальчишка с интересом наблюдал за ним.
— А это что ты кладешь?
— Картошка же.
— Грязная какая-то, — сморщился Роланд. — У нас кругленькая.
— Генномодифицированная? — припомнил из прошлой жизни поп.
— Ну. Я, кстати, еще в сельхозлагерь поехать мог, но там всякие гидропонные установки, удобрения, неинтересно… Хотя теперь все равно туда переведут, наверное, после того, что я натворил. Туда самых тупых берут. Не хочу с тупыми… не буду возвращаться! — мрачно заявил мальчишка.
— А что ты натворил-то?
— Да я это… подрался с одним…
— А что, это теперь нельзя? У вас же лагерь военный, оружие вон…
— Оружие — это для врагов. А я со своим подрался, с евротаджичкой, — непонятно пояснил Роланд.
Поп озадаченно помешал ложкой варево и уточнил:
— С девочкой?
— Дед, так нельзя говорить. Мы все едины. Евротаджичка — он мой брат.
— Так это он или она?
Мальчишка пожал плечами, зыркнул сердито, так, что старик решил пока не углубляться в этот вопрос.
— И что, сильно ты его побил?
— Не. Он меня. Так навалял, что башка до сих пор гудит, ш-шит…
— Гудит как щит?
— Шит! Дед, а скоро сварится у тебя? — вытянул шею мальчишка.
— Скоро-скоро. Помидорку пока съешь, — откликнулся поп. Роланд быстро съел помидорку, макая прямо в пачку с солью, потом — другую.
— Вкусные! — заявил он. — У нас пластмассовые какие-то… Зато без болезней. А эти вон жук погрыз.
Тем не менее он с молчаливого благословения попа доел остальные, а там уж и уха поспела.
Наливая ее в жестяную миску, отец Палладий надеялся, что на сытый желудок парнишка, возможно, станет изъясняться понятнее. Но тут он не угадал. Выхлебав вмиг свою порцию, гость осоловело похлопал глазками и уснул прямо за столом. Отец Палладий едва успел подхватить сползающее со стула тело, которое оказалось неожиданно легким. Он перенес мальчика на кровать, укрыл потрепанным одеялом и тихонько вышел во двор. Кошка Анжелика последовала за ним, требовательно мявкнув. Отец Палладий приложил палец к губам, шепотом сообщил кошке, что она потрапезничает позже, а сейчас нужно гостю угощения раздобыть.