— Вы совсем акуели, что ли? — удивляется Валерич. — Стране нужны, мля, перспективные люди. Энергичные, мля, молодые специалисты, светлое будущее и прочий полдень, двадцать первый век. А вы мне тут хотите чэпэ устроить? Чтоб я, значит, загребался потом объяснительные писать?!
— Надо гребашить, Валерич, — говорит Саня убежденно. — Иначе не узнаем, чего там.
— Ну, накуй, — говорит Валерич. — Гребашьте!
Я киваю Сане, и он принимается подкручивать верньеры. От шестого блока валит пар, раздается приглушенный лязг и натужное гудение.
— Под монастырь подведете, дрочилы онанские, — говорит Валерич, с мучительным выражением глядя на стрелки манометров.
— Ничего, авось прорвемся! — азартно сверкая глазами, цедит Саня.
Сейчас он похож на летчика-испытателя, берущего рекордную высоту.
— ЦУП, давай напряжение! — ору я, нацепляя защитные очки.
— Файр ин зе хол! — выдает Толян по громкой связи.
Толян вжаривает, и белый свет на миг поглощает все вокруг.
Конвейер кряхтит, парняга возвращается к нам. На губах у него приятная улыбка.
— Ну-ка, на-ка, — бормочет Валерич, листая документацию. — Николай Семеныч, какие мысли по поводу будущего?
— О! — парняга оживляется. — Вы знаете, у меня очень большое количество планов. Сейчас, в этом возрасте, передо мной открыты такие перспективы, и я…
— Харош звиздеть, — машет рукой Валерич. — То есть, я хочу сказать, погоди секунду…
Он шевелит губами, листает страницы, крутит узловатыми пальцами ус.
— Как насчет прошвырнуться по кобылкам, Николай Семеныч? — говорит он. — Так сказать, потрясти мудями, сбросить пыль с перчуэла? Может пропустить по полбутылочки ядреного пойла?
— Простите, не понял? — говорит парняга.
— Ладно, — говорит Валерич. — Тогда как насчет поработать шесть дней в неделю в отличном дружном коллективе, а? Перспектива карьерного роста, жесткий дресс-код. Как у тебя с дисциплиной?
— Очень хорошо! — оживляется парняга. — То есть, я бы даже сказал, что дисциплина — мое второе имя! Когда приступать?
— Погоди-погоди, орел, — говорит Валерич. — Какие у тебя вообще мысли о будущем?
— О, я надеюсь сделать отличную карьеру! Надеюсь своим трудом всего добиться. Вы мне только скажите, что делать надо, а уж я не подведу вас! Я, например, готов на сверхурочные или, например, работать по выходным! Очень я ответственный и энергичный и легко вживаюсь в коллектив! Вы мне только скажите, что делать надо, а уж я вас не подведу, можете быть уверены.
— Понятно, — говорит Валерич и, жмуря один глаз, смотрит на нас с Саней с кутузовской хитринкой. — Значит, приборы барахлят?
— На сто пятьдесят можно куярить смело, — кивает Саня. — Разобрались никак, ссанина конская?! Га-а-а!
Я торжествующе киваю.
— Так когда мне приступать к работе? — спрашивает парняга с конвейера. — Я хоть сейчас готов, вы только…
— Не сикайся, сынок, пришел на твою улицу праздник, — говорит ему Валерич и идет к телефону.
Раскручивает диск, прикладывает трубку к уху.
— Абрамыч, процесс пошел! Да, да! Да я гребал, что-то с приборами не то. Нет, разобрались. Ага, Санька с Петрухой парни головастые! А как же?! Верно, накуй. Все, обнимаю.
Саня дергает за рычаг. Сияющий парняга направляется во второй цех.
— Вот теперь и перекурить можна, — Валерич тащит из кармана пачку «Беломора».
На часах полдвенадцатого. Рабочий день в разгаре. Мы уже пропустили во второй цех девятерых. Поправка на вранье приборов учтена, процесс пошел.
По громкой связи Толян пустил ностальгические записи «Линкин парк». Сидим на неработающем конвейере, наслаждаемся, головами качаем в такт. Только принялись за легкий ланч. Жуем вяленую рыбу ржавого цвета, разложенную на газете, тянем из горла «девятки».
Газетный заголовок гласит: «Генетическое моделирование — локомотив нашей креативной революции и гарант социальной стабильности! Креативщик-хипстер и Труженик-рабочий уверенно шагают в едином строю! Страна смотрит на вас с гордостью, ждет от вас трудового и умственного подвига! (Алевтина Исаевна Бром)».
И ниже улыбается с фотографии знакомое лицо в строгих очках. Интеллигентная полуулыбка. Простые пиджак и блузка. Тугой узел волос на затылке.
А эти глаза — по-матерински добрые, они будто бы смотрят тебе в самую душу, они видят тебя насквозь, выявляют самую суть…
Я давлюсь «девяткой», и Саня принимается с энтузиазмом колотить меня по спине.