— Нет! — отрезал Валера.
Он вообще больше никогда не хотел бы туда возвращаться. Всегда неприятно вспоминать, каким дураком был когда-то. Он ведь Глебу действительно поверил! Тот выглядел таким серьезным человеком, слушал внимательно, истории рассказывал, а сам всё это время представлял, как будет Валеру убивать. Наверно, смотрел на него, как на купленные к Новому году мандарины и только и ждал, пока можно будет сожрать. Быть чужой мандаринкой Валере не льстило.
— Что мы там забыли? Нам к Валентину Сергеевичу на переговоры надо, а амулет от нечистой силы Глеб мог и не придумать. Чего зря ездить?
Рита кивнула.
— Ладно, ты прав, наверно.
— Нет, надо всё-таки ехать, — одновременно с ней сказал Лёва. — Мне надо узнать, где эта чертова плита нашего… моего… В общем, рода Глеба. Может быть, как раз и получится выяснить.
«Надеюсь, что нет», — сказал про себя Валера, но вслух согласился:
— Тогда съездим. Ты пока дальше читай.
Вампирами, то есть упырями в рассказе оказалась пожилая бригадирша и ее сосед.
— Тут я не очень понял, — сказал Лёва, — но вроде бы как они из древнего румынского рода. Она, значит, Марфа, а ее сосед — рыцарь Амвросий, и герб у неё — чёрная летучая мышь на алом поле. Валер, тебе нужен герб?
— Самая полезная вещь в нашем двадцатом веке, — хмыкнул Валера. — Поместье в Румынии мне там не полагается?
— Про поместье не сказано, — Лёва сверился с текстом, — но дом от итальянского архитектора где-то под Москвой должен быть. Правда, вряд ли ты сможешь доказать, что там прописан по наследству…
Они смеялись так, что Нина Николаевна заглянула к ним в кухню.
— Так, молодежь, чего расшумелись? У вас домашняя работа такая веселая?
— Баб… — Рита укоризненно на неё посмотрела, — иди уже отсюда, а? У меня одни пятерки в дневнике и поведение примерное, чего тебе ещё от меня надо?!
— Рита! — прикрикнула Нина Николаевна. — Ты как себя ведешь? Родителям твоим позвоню, пусть тебя в Москву забирают.
— Только попробуй на меня нажаловаться! — отбила Рита. — Я тогда…
— Рит, — Валера тронул ее за руку, — успокойся. Нина Николаевна, все в порядке, мы просто классическую литературу обсуждаем. Ну, смешное оно, что поделать, девятнадцатый век. Вы не волнуйтесь, мы уже почти закончили.
— Вот и нечего засиживаться, — все ещё обиженная Нина Николаевна хлопнула дверью громче, чем стоило бы.
— Учат они! — донеслось из-за двери. Обычный человек бы не расслышал, но тут сидели трое вампиров, они бы и комара в соседней квартире не пропустили. — Только хихикают. Забрали бы уже Ритку в Москву…
— Пусть и не надеется, — сказала Рита с таким спокойствием, что становилось не по себе. — Если они только попробуют меня забрать, я их укушу. Не посмотрю, что родственники.
— Кстати, по нашему первоисточнику, — потряс Толстым Лёва, — родная кровь самая вкусная. Поэтому лучше её даже не пить.
— Сама разберусь.
— Валер, скажи ей!
«Если понадобится», — про себя сказал Валера. Он не хотел всего этого вампирского: приказывать пиявцам, ловить видения в чужих домах, пить кровь. Но когда они вот так сидели втроем, это казалось нормальным, словно так тоже можно, и ты не становишься изгоем, которого никто не понимает. В лагере быть частью футбольной команды из тушек Валера не смог бы, но тут все было иначе. Он точно знал, что на его сознание никто не влияет, и на Лёву тоже, вот разве что Рита… Но он же ей ничего не говорил делать, так что всё было хорошо — насколько это возможно.
— Говорю. Рита, перед тем, как кого-то кусать, сначала спроси меня. Придумаем что-нибудь и без этого.
— Вот именно.
От одобрительного взгляда Лёвы на душе стало теплее. Рита упрямо поджала губы, но тоже кивнула.
— Ладно, будешь меня спасать, если что.
— Из поезда украду, — пообещал Валерка, и они снова засмеялись, но теперь тише, чтобы снова не разозлить Нину Николаевну.
— Так вот, — продолжил пересказывать Лёва, — эта бригадирша хотела загрызть свою внучку, в которую был влюблен Руневский. Но какая-то Клеопатра Платоновна, которая с бригадиршей жила, успела расколотить плиту, и бригадиршу забрали по нужному адресу. Перед этим по тексту она успела укусить внучку.
— А на самом деле передала кровь то ли ей, то ли Руневскому, — дополнил Валера. — Скорее всего надеялась, что их вместо нее заберут, но не сработало. Судя по тому, что Руневского убил Иеронов в нашем пионерском лагере.
— Поэтому у твоего рода плиту можно разбить, и тебе ничего не будет, — дополнил Лёва. — Зато тебя можно убить, например, осиновым колом, и дар никому дальше не перейдет. Удачно.
От бывшего охотника на вампиров это звучало как-то угрожающе.
— Перестань мысленно прикидывать, куда мне этот кол вбить, — Валера скрестил на груди руки. — Мы — хорошие вампиры, нас убивать не за что.
— Хороший вампир — мёртвый вампир, — заметил Лёва. — Так Валентин Сергеевич говорит.
— Мы и так не то чтоб живые, — напомнила Рита. — Может, он имел в виду, что мы все хорошие?
— Завтра уточню, — сказал Лёва и снова потянулся к учебнику.
Валера посмотрел на часы.
— Домой пора. А то родители опять ругаться будут, что я где-то по ночам хожу.
— Погоди, дай хоть алгебру списать, — заторопилась Рита. — Я же видела, что ты уже всё решил.
Валера молча подвинул ей тетрадь.
Лёва улыбнулся, но промолчал. Наверно, сказал бы что-нибудь про ответственность. Валера, правда, чувствовал себя так, словно стал Рите кем-то вроде второго отца, только такого, который ещё сильно виноват перед ней и потому почти не может отказать. Если бы Рита не связалась с ним, жила бы сейчас обычной жизнью. Возможно, её даже смогли бы вылечить. А теперь что?
Гулять с ним по кладбищам и заброшенным домам? Не то, чем стоит заниматься в жизни!