«Посмотрим», — отозвался Валера. Он вообще не очень представлял, как они смогут общаться с Лёвой после того, как разошлись вчера. После того, как Лёва одобрил и признал стоящим этот аргумент «я сам выбрал».
Мама в соседней комнате включила пылесос, заполнив квартиру таким шумом, что даже сосед дядя Миша, который во дворе выгуливал своего пса, поднял голову и помахал Валерке. Тот тоже кивнул, раз за разом проводя тряпкой по стеклу и смывая летнюю пыль, каких-то высохших мух и хлопья белой краски. С ними надо было обращаться осторожнее. Когда-то Валера зацепил один такой, и еще долго доставал пластинку засохшей краски из-под ногтя.
Сейчас он был опытнее, но всё равно физическая работа ничуть не мешала думать.
«Хеллсинг».
Что они такое, почему вербуют детей, на что рассчитывают? И Валера знал, кто может ему ответить на этот вопрос. Он наугад потянулся в темноту, куда-то за грань реальности, впервые выбирая там не Риту.
«Агриппина Павловна?»
«Валерий Олегович! — в мысленной речи старушки отчетливо звучала радость. — Как поживаете? Всё молчите, я уже начала думать, что бесполезная я тут. Чем мне вам помочь?»
У Валеры возникло ощущение, что он позвонил бабушке, а вовсе не связался со своим пиявцем за тысячу километров каким-то мистическим образом. Казалось, что ещё немного — и ему предложат борщ и пирожок.
«Спросите у Феликса Феликсовича про «Хеллсинг».
«Сейчас узнаю», — пообещала Агриппина Павловна и почти исчезла из восприятия, осталась точкой на самом краю, показывая, что все ещё на связи. Рита так не умела.
«Феликс Феликсович предлагает вам поговорить напрямую, — вернулась Агриппина Павловна, когда Валера уже вытирал внешнюю сторону рамы куском старой газеты. Мама специально копила их к весенней и осенней уборке, считала, что они вытирают куда чище, чем тряпка. — Будете пользоваться?»
«Агриппина Павловна, — Валера даже смутился, уж слишком странно прозвучал её вопрос. — Зачем вы со мной на вы? Ну, и не умею я… пользоваться».
«Вы стратилат, — отозвалась старушка. — И вы мне жизнь спасли. Не думайте, я всё понимаю. А то, как через меня говорить, Валерий Олегович, вы и сами поймете. Но Феликс Феликсович подскажет, если что. Так что, согласны?»
«Давайте», — сдался Валера.
Успокаивало только то, что он всё ещё мыл окна, как самый нормальный человек. Правда, в это время видел почему-то, как открывается незнакомая дверь, как перед глазами — не его глазами! — появляется чугунная лестница, где на ребристых ступеньках до сих пор остались крепления для ковра. Видел узорные черные перила с литыми цветами, гладкий деревянный поручень, по которому так и хотелось съехать; высокие, как в церкви, потолки и окна от самого пола, за которыми стояла серая ленинградская хмарь. А у них в Куйбышеве было солнце.
Агриппина Павловна остановилась перед двойными дверями, больше подходившими помещичьему дому, чем городской квартире, и одна створка открылась, не дожидаясь звонка. На пороге стоял Феликс Феликсович, одетый так, что как нельзя лучше подходил к этому дому и его почти музейной обстановке: белая рубашка, черные брюки, начищенные чёрные ботинки и накинутый на плечи синий халат. На атласном воротнике золотой нитью мелькала вышивка.
— Агриппина Павловна, Валерий, здравствуйте, — кивнул Феликс Феликсович, пятерней приглаживая растрепавшиеся кудри. — Проходите. Ну, Валерий, ещё одно усилие — и мы сможем поговорить. Сам справишься или подсказать?
У Валеры уже получалось смотреть, но как перешагнуть порог или заговорить — там, в Ленинграде, через чужой рот — он понятия не имел.
«Попросить подсказать, Валерий Олегович?» — уточнила Агриппина Павловна тем заботливым тоном, каким бабушки предлагают внукам ещё ложку каши.
А в Ленинграде Феликс Феликсович улыбался, стоя в проеме двери, как в раме картины. Хотелось уже дотянуться до него и сказать, чтобы перестал строить из себя всеведущего мудреца, потому что как ни крути, а самый сильный тут он, Валерка, и если он не знает каких-то техник, то может придумать и свои. И Серп Иванович, и отец Глеб, оба думали, что с Валерой можно не считаться, и ошиблись.
— Сам справлюсь, — сказал Валера вслух. Его голос прозвучал почти привычно, и это было странно, учитывая, что он пользовался чужим ртом и чужими голосовыми связками.
— Браво! — Феликс Феликсович пару раз звонко хлопнул в ладоши. — Как удалось, поделись секретом?
— Просто на вас разозлился, — не стал скрывать Валерка.
— Что ж, мотивация — великая сила. Проходи. Значит, тебя интересует агентство «Хеллсинг»?
За дверями открылся коридор, в котором не хватало только оператора с камерой, а так снимать кино про девятнадцатый век уже можно было. Валера и сам чувствовал себя, словно застрял во сне или в фильме. Здесь, в реальности его руки продолжали тереть стёкла, а там он шаг за шагом двигался по натёртому паркету, мимо массивной вешалки из темного дерева, мимо подставки для зонтов, из которой торчали два чёрных-зонта трости, мимо закрытых дверей куда-то вглубь длинного коридора.