— Валерий? — уточнил Феликс Феликсович, оборачиваясь к нему.
— Да. Что вы хотели?
— Я хотел сказать… — ровно начал он и вдруг заорал: — Какого дьявола?! Я тут ради него стараюсь, съезд готовлю, а он там сдохнуть пытается?! Тварь ты неблагодарная! Доживи до седьмого ноября, а там я тебя сам придушу! Где серебряное оружие нашел? Или решил мне назло сдохнуть, порезавшись чьей-то цепочкой?! В церковь ещё сходи, в святой воде искупайся!
— Я купался, — сказал Валера, как только смог вставить хотя бы слово. — Как видите, жив.
— Да, ты же у нас особенный, — Феликс Феликсович успокоился так же внезапно. — Совсем забыл. Тогда можно было и через Агриппину Павловну передать, конечно. Но не мог же я орать на даму?
— Вообще ранили не меня, — объяснил Валера. Сердиться на Феликса не получалось. Он так искренне переживал то ли за самого Валеру, то ли за то, чтобы не потратить зря силы на мероприятие, что это было объяснимо и понятно. — Лёву.
— А, это ладно, — совсем успокоился Феликс Феликсович. — Что тебе сказать, мой наивный друг? Тут, конечно, мазью из аптеки не обойдешься.
Он сделал выразительную паузу, позволяя Валере догадаться самому. Ответ напрашивался, но такой ужасно безнадёжный, что верить в него не хотелось.
— Кровь, да?
— Да. Если бы твой дружок питался регулярно, раны затянулись бы сами. Но, как я догадываюсь, он рассчитывает держаться до полнолуния. Логично же, что у организма нет сил на восстановление.
— Он откажется, — сказал Валера тихо. — Не будет никого кусать, не захочет создавать нового пиявца…
— Погоди! — Феликс развернулся к нему так резко, что полы халата плеснули в воздухе. — Ты хочешь сказать, что уверен, что если стратилат выпьет чью-то кровь, то непременно заделает пиявца?
— А как иначе? — тоже удивился Валера. Он знал, как это бываешь. Ты прокусываешь кому-то кожу, пьешь кровь — и между вами возникает связь, а потом человек умирает, и у него не остается ничего, кроме тебя. Валера делал это уже дважды, хотя предпочел бы ни одного.
— Молодёжь! — покачал головой Феликс Феликсович. — Всё время торопитесь, лишь поскорее что-то куда-то сунуть и переживать ещё, мол, точно ли не последствий не будет. Нет бы головой подумать или фантазию проявить!
— Вы помните, что вы мне про кровь объяснить хотели? — уточнил Валера. Кажется, председателя профсоюза занесло немного не в ту степь. — Как её пить и не обращать.
— Тебе сколько лет? Шестнадцать? Тогда вариантов немного, — Феликс улыбнулся. — Вот стукнет восемнадцать, приходи, расскажу, как ещё можно делать. А пока так. Берешь пиявца и посылаешь его за тушкой. Ногтем осторожно надрезаешь кожу — кстати, возьми анатомический атлас, посмотри, где там вены и артерии, их не трогать! — и слизываешь кровь. Язык в рану не совать! И всё пройдет без последствий.
— Ага, только я его убью, — мрачно отозвался Валера, уже представляя, как будет уговаривать Лёву кого-то облизывать. Проще было ограбить больницу и стащить донорскую кровь. Конечно, тоже не самый лучший поступок, но всё же чуть цивилизованнее!
— С чего бы это? — искренне удивился Феликс Феликсович. — Видишь ли, Валерий, есть разница — питаться раз в месяц или как только захочется. Если выбирать второй путь, то к полнолунию ты сытый. Лениво выпиваешь кружечку крови и ложишься спать, никаких страданий и драм. Просто не надо отрицать свои потребности.
— Просто надо быть нормальным вампиром, вы это хотите сказать? — уточнил Валера.
— Именно это. Ладно, иди уже, извини, что отвлёк от спасения друга.
— И вам хорошего вечера, — сказал Валера вежливо, хотя хотелось послать Феликса по всем известному адресу. На хутор бабочек ловить, как дразнились первоклашки.
После кабинета с камином лестничная площадка показалась особенно убогой и по-тюремному пустой. В стекло всё также стучал снег, словно кто-то быстро-быстро барабанил по нему невидимыми ногтями.
— Как поговорили? — спросил Лёва.
— Нормально, — ушёл от ответа Валера. — Ты пока заходи ко мне, а я Риту за лекарством отправлю.
— Аптеку грабить? — Лёва улыбнулся невесело. Губы у него были почти белые. Валера напомнил себе, что если тот пока не умер, то ещё несколько часов как-нибудь продержится.
— Ну да. До утра ждать не будем, хватит с тебя уже. Пойдём.
Он протянул руку, помогая Лёве слезть с подоконника, и тот, помедлив, сжал его ладонь. Пальцы у него были ледяные, и на Валеру он навалился всем телом. Как только добрался до него?
— А Валентина Сергеевича ты не спрашивал, что делать? Он тебе ничего не предложил?
— Он не знает. Не хочу его впутывать. Сам подставился, — Лёва говорил коротко, на выдохе. Двигаться ему было больно, но он не собирался это показывать. Валентин Сергеевич, конечно, мог не заметить, что он ранен, — если внезапно ослеп или очень старательно отворачивался. А ведь мог бы помочь, ему-то в отличие от Валеры было совсем не сложно! — Зато их не тронули.